Я не могу без тебя жить (стихотворения, поэмы). Николай Николаевич Асеев

по рубашкам кумачовым —

      судьбу грядущую свою,

      протоптанную Пугачевым.

      И на запекшейся губе,

      и пыльной, как полынь, и горькой,

      усмешку чую я себе,

      грозящую кровавой зорькой.

      Деревня – опаленный зверь,

      во тьме дрожит, и снится кнут ей,

      но грянет выстрел, хлопнет дверь,

      и – когти брошены на прутья.

      2

      Какой многолетний пожар мы:

      сведенные мужеством брови,

      и – стены тюрьмы и казармы

      затлели от вспыхнувшей крови.

      И кровь эта смелых и робких!

      И кровь эта сильных и слабых!

      О, жизнь на подрезанных пробках,

      в безумия скорченных лапах!

      И кровь эта мечется всюду,

      и морем ее не отмоют,

      и кровь эта ищет Иуду,

      идущего с серебром тьмою.

      И вы, говорившие: «Пуль им!» —

      и вы, повторявшие: «Режь их!» —

      дрожите, прильнувши к стульям,

      увидев поход этих пеших.

      Кто жаждет напиться из лужиц,

      тот встретит преграду потока, —

      сумейте же будущий ужас

      познать во мгновение ока!

      Ведь если пощады в словах нет,

      ведь если не выплыть из тины —

      припомните: ржавчиной пахнет

      затупленный нож гильотины.

      1916

      Охота

      1

      Где скрыт от взоров любопытных

      мороза цвет – белокопытник, —

      я – выбран осени в хорунжие

      весны холодной – свежей волей

      несу последнее оружие

      на огневые крики боли.

      На выкрики клювов утиных,

      гремящих от тихой реки,

      летят на своих паутинах

      сквозь синюю даль пауки.

      Охотник! Напрасно ты целишь

      в летящую дикую прелесть:

      прозрачный ломается шерешь,

      и – песня со смертью расстрелись,

      и смерть, посидевши на мушке,

      рассыплет по берегу смушки.

      2

      Этот лес еще не очень

      обожжен и позолочен,

      этот день еще не так

      полон бегством птиц и птах, —

      но, грубостью боли терзаясь,

      кричит человечески заяц;

      и леса невидную убыль

      обрежут косые дробины:

      и – падает с дерева дупель

      сквозь красные капли рябины;

      и тлеют поляны от лая,

      от хриплого желтого смеха,

      где мчатся лисицы, пылая

      летающим пламенем меха;

      и воют пришедшие с Волги

      веселые сивые волки!

      1917

      * * *

      Когда качнется шумный поршень,

      и небеса поголубеют,

      и пронесется низко коршун

      над голубиной колыбелью, —

      какой немеющей ладонью

      сберут небесные одонья?

      Владения осеннего тепла,

      где смерти сон – приветливый шабер,

      и если ты – осенний лист, – не плачь:

      опрятен дней расчесанный пробор.

      И гребешок