Послушайте, Лещёв!. Лев Таран

на обрыв.

      Над угрюмым Урюпом он поднялся, полнеба закрыв.

      В тонких тучах луна проплывает – легка и утла.

      Душный запах берёз будет в роще бродить до утра.

      Скоро встанет туман – чуть подернулся свет от реки.

      И погаснут в росе – голубые от звёзд – светляки.

      Постоим-помолчим. Что там скажут о нас – не беда!

      Эту тихую ночь нам уже не забыть никогда.

      И зарниц колыханье, и шорохи листьев в ночи,

      И смешную деревню с названием – Скрипачи…

* * *

      Степь черна. Без края, без предела.

      К вечеру и небо почернело.

      И казалось: прямо из земли

      Тучи черноземные ползли.

      Излучают лужи чёрный свет.

      Чёрный трактор тащит чёрный след.

      В чёрных колках галок новоселье.

      Чёрный цвет – рабочий цвет весенний.

      Память

      У человека руки болят.

      Руки, сжимавшие автомат.

      Человек стоит в кабинете врача.

      Каждый рукав пустой до плеча.

      Человек поднимает измученный взгляд:

      – Доктор, руки мои болят!

      И снова в глазах его сполохи боя…

      Врач в карточку пишет: «Фантомные боли».

      И молча от стола отступает назад

      Мужчина седой, как белый халат.

      А боль всё сочится, не стихая ничуть.

      Как хочется на горящие пальцы подуть!

      Врач молчит. Врач устало глядит в окно.

      А за окном толпа гудит у кино.

      И вечер, и падает лёгкий снег

      На шляпы, на плечи, на женский смех.

      /Уже позабыли люди войну…

      Разве им это поставишь в вину?/

      Но руки, сжимавшие автомат,

      У человека – болят.

      Колобок

      Вот и луг в сто га.

      На лугу – стога.

      Я на сене лежу,

      На ноге – нога.

      А за лугом река,

      А в реке облака.

      По течению плывут,

      Колеблясь слегка.

      Я от города ушёл,

      От тебя, любовь, ушёл.

      Я смеюсь, я твержу:

      Ах, как мне хорошо!

      И сверкание дня,

      И ромашки у пня…

      И ромашки у пня!

      Не глаза ли твои рыжие

      Всё глядят на меня?

      Начинающие

      Мы пишем стихи. Мы в редакции ходим.

      И споры заводим. И в спорах выводим,

      Чтоб жить, как хотелось, писать, что хотелось…

      Но в этом ли смелость? И это ли зрелость?

      И в том ли мы ищем ценность и цельность,

      Чтоб жизнь отражать, как погоду Цельсий?

      Мол, там разберут: хорошо или плохо.

      А рядом – ревёт беспощадно эпоха.

      И старые догмы рвутся на части.

      Как хочется нежности всё чаще и чаще!

      В компаниях шумных и в тихой квартире

      Мы забываем о яростном мире.

      О зле забываем, о грязи, о подлости.

      А кто-то нашей беспечностью пользуется!

      Но к нам вдруг приходят – ритмы и рифмы.

      И строки, как гуси древнего Рима:

      На крыльях несут они тревогу весеннюю,

      В их криках хриплых