Ты, тобою, о тебе. Александр Астраханцев

Почему бы теперь не подумать о себе?

      – Эгоист! Ты испортил мне жизнь – у меня были такие возможности!

      – А ты уверена, что те возможности были лучше этих?.. Впрочем, можешь наверстать упущенное!

      – Дурак, я всё отдала тебе!..

      – Неправда, не всё, – продолжаю вяло отбиваться, слыша ее голос где-то не периферии сознания, а сам думаю: потерплю еще; переступить через скуку никогда не поздно. Странно только, что время идет, а домой не тянет. Так что подождем еще… Неужели я и в самом деле – настолько черствый эгоист?..

* * *

      И весна в том марте была подстать мыслям – холодной. Правда, в городе днем уже развозило, а в деревне сугробы лишь подернулись белой, словно сахарная, глазурью и днем сияли на солнце до рези в глазах, а ночами глазурь превращалась в каменный наст… Но чистый, сияющий снег уже не радовал: сколько может тянуться проклятая зима?

      В то утро я встал раным-рано – надо было подготовиться к внеочередной лекции; вечером вернулся поздно, устал, уснул нечаянно и не успел… Вышел в темноте на крыльцо; дул теплый южный ветер: прорвало, наконец-то – весна торопилась, летела на широких крыльях, заняв все пространство от земли до неба в тучах. Ветер пах оттаявшим навозом, полынью, хвоей и, как мне показалось, цветочной пыльцой; я еще удивился: неужели она может перелетать за тысячи верст – оттуда, где уже цветут сады? И так хорошо было стоять едва одетым, чувствовать телом ветер, нюхать его, видеть блеск наста – он светился сам, без единого огонька вокруг – и ощущать нарастающее возбуждение от предстоящего дня.

      Запах пыльцы вернул к одной старой мысли: скорей бы уж на пенсию – надоела эта тягомотина; бросить всё тогда к черту, остаться здесь навсегда: настроить оранжерей и выращивать цветы, разговаривать с ними, за неимением рядом близких людей, возить их в город, продавать – и в самом деле быть свободным… Только когда еще эта проклятая пенсия!.. Вернулся в дом, затопил печь, поставил чайник и сел за стол; писалось легко и быстро… А в восьмом часу уже мчался электричкой в город.

* * *

      На полустанках в вагон входили и рассаживались попутчики, внося запахи свежего воздуха, дыма и сельского быта. Мужик внес охапку метел из березовых веток; от них пахнуло весенним лесом. А потом уже и мест не осталось – набивались в проходе. И – водовороты лиц. Только странно: почему сегодня так много красивых женщин?.. Ах да, они сбросили шубы, надели легкие пальто и куртки!

      Сколько их было в юности! Пока не явилась Ирина… Как неожиданно она тогда явилась и как стремительно менялась: партнерша в танце, подруга, невеста, жена!.. Мы сами дивились такой быстроте: сплошной праздник, карнавал, всё впервые… Где он, этот праздник?.. Значит, не дано; так что неси свой крест и не ной. Пусть лукавый чего-то там шепчет – не надуешь: ничего не повторяется; да и размениваться нет охоты – жалко времени. Пусть уж остается все, как есть. Судьба… Или все-таки кризис? Но не смертельно ведь – переживем…

      Однако именно в то утро в электричке я, будто после летаргии, с интересом разглядывал молодых женщин, а они перехватывали мои взгляды,