И пришёл великан. Часть 2. Мария Костылева

пилой. Рана была очень нехорошей.

      – Всё лесовики, тэба Ронха, – доверительно сообщил ей пациент. – У соседей были, так с них сняли проклятие, а мы всё никак денег скопить не можем…

      – Да, я слышала, что в Царгеме хватает домов, проклятых лесовиками.

      Ронха принесла кадушку с водой.

      Мужчина заметно нервничал, и оттого ему было сложно молчать. А пока он говорил, Ронха панически вспоминала нужный заговор – и, к своему ужасу, никак не могла вспомнить.

      – В прошлый раз дочку мою к вам приводили, с отравлением… От неё я о вас и узнал…

      – Помню. У меня всего одна была с отравлением. – Ронха осторожно промокнула рану куском влажной ткани. – Как она себя чувствует? Пьёт зелье, которое я ей дала?

      – Ей гораздо лучше! Она всё вас хвалила, хвалила… вот и мне ваша помощь понадобилась…

      Он старался говорить бодро, но страх разъедал его изнутри. Он боялся, что ему могут отрезать руку. Ронха же, в свою очередь, начала чувствовать себя увереннее. В том числе, потому, что вспомнила-таки заговор.

      – Вам нужно будет подождать, пока я сварю зелье, – сказала она. И, помедлив, добавила: – Не бойтесь. Всё будет хорошо.

      Минут через двадцать его рана выглядела несколько лучше, хоть и не затянулась до конца. Теперь, когда знания Ронхи в целительстве приобрели некоторую систематичность, она вообще перестала понимать, как ей когда-то удалось за несколько часов срастить кости в руках Тальвина, если такие серьёзные увечья меньше, чем за неделю, не излечиваются. Мильс объяснял этот феномен тем, что её сила тогда ещё только пыталась определиться и шла из неё неравномерно. А теперь Ронха, судя по всему, научилась управляться с ней – это подтверждалось хотя бы тем, что она не валилась с ног после каждого прочитанного заговора…

      Мильс, конечно, был очень умным. Ронха признавала, что он, скорее всего, прав – тем более, что он собаку съел на теории магии. Но при этом думала о словах Герна, о синтезе разных подходов к колдовству, вспоминала, как пыталась сочетать заряды со своими заговорами… Конечно, она ни о чём таком и не заикалась в разговоре с Мильсом, прекрасно представляя, каким будет его лицо, если она вспомнит Герна. Однако мысль о том, что всё можно делать быстрее и проще, неотступно преследовала её.

      Ронха отпустила раненого, взяв с него тридцать билек. Деньги она положила в маленькую коробочку, которую тэб Марекш поставил на окошко специально для этого. Он вообще неплохо нажился на Ронхиных пациентах. Всё, что они отдавали Ронхе – а плату он устанавливал сам – шло в счёт проживания её и её друзей в этом доме, потому что та сумма, которую они исправно платили ему раз в неделю, была ничтожно мала даже по меркам такого захолустья, как Царгем. Ронха бы, может, и забрала бильки себе, но, если этот человек придёт ещё раз, когда здесь будет тэб Марекш, то тэб Марекш непременно узнает, что она его обманула и прикарманила его деньги, и Ронха трижды те бильки проклянёт. Он ведь каждый раз пересчитывает