И пришёл великан. Часть 2. Мария Костылева

Он ждал того момента, когда они доедут до Лёгких Пещер, чтобы открыть Тальвину это обстоятельство – и у него получился свой миг триумфа, а Тальвин остался в дураках.

      Это была хитрость в ответ на хитрость, если не сказать громче.

      Но Тальвин знал, что не стал бы действовать тогда через Нарай, если бы на просьбу о помощи не получил решительный отказ. По его представлениям, друзьям следовало помогать. Особенно, если их несло в страшный заколдованный лес. К тому же здесь дело было не только в самом Тальвине, но и в Каальгере; если учитель исчез при невыясненных обстоятельствах, его просто необходимо было найти, невзирая на опасность. Назвать Мильса во всеуслышание трусом у Тальвина язык не повернулся; поэтому ему повезло, что рядом крутилась Нарай, которая тут же загорелась этой идеей, стала лепетать что-то про «Дело Тысячекружья», про то, что это новый виток в развитии международного магического сотрудничества (и почему международного, если Черевеск находится на лакеннской территории?), что об этом непременно напишут все газеты, и что она бы тоже хотела отправиться в какое-нибудь такое приключение, потому что в её жизни никогда не происходило ничего интересного…

      Заполучив Мильса в попутчики, он был уверен, что теперь-то путешествие в Черевеск – вопрос решённый. А когда выяснилось, что нет – и что даже упрекнуть-то человека не в чем, ведь он ничего не обещал! – Тальвин не на шутку разозлился. Он решил, что не будет искать, кто прав, а кто виноват, но никаких дел с Мильсом больше иметь не станет.

      Однако накануне Мильс вытащил его из довольно-таки тяжёлой передряги, потому что именно он снял щиты, и он же взял на себя одного из волшебников, а заодно чуть ли не всю толпу, что пришла к дому Марекша – то есть, едва ли не половину Царгема. Именно его действия позволили Тальвину уже не вести борьбу с позиции мыши в мышеловке, а иметь возможность для манёвра. А Нарай, умница, забрала тем временем вещи из комнат и смогла незаметно выскользнуть из дома.

      Сражались они, конечно, вместе, но Тальвин, который прекрасно понимал, что не справился бы с такой кучей народу без помощи Мильса, чувствовал за собой долг. И это его бесило. Ситуации, в которой можно было бы отдать долг, не предвиделось – так как вольным волшебником Альгаром продолжать путь он уже не мог, ибо был рассекречен, то следовало возвращаться в часть, а оттуда, может, обратной дороги уже и не будет. Значит, отдать долг нужно было в ближайшие дни. Но как, если они сидят в этом доме и зализывают раны, а напастей ждать неоткуда? Не деньгами же, в самом деле.

      Пока он размышлял, в комнату вернулась Ронха. В руках у неё был кувшин и букетик каких-то жёлтых цветочков.

      – На постель в сапогах? – она усмехнулась. – Да ты совсем одичал, князь.

      Тальвин тоже улыбнулся – лениво, одним уголком рта.

      «Неужели я угрожал ей? – подумал он, вспомнив вдруг разговор в доме Марекша. – Было бы из-за чего её пугать… Можно подумать, репутация Талир того стоила. Пусть говорит, что хочет, ни слова больше ей поперёк