И пришёл великан. Часть 2. Мария Костылева

тэб Инвиг, – сказал он.

      И Ронха выронила кувшин, потому что в тот самый момент у неё больше не осталось никаких сомнений, что человек в одежде бродяги – это Тальвин Эмерский. Тальвин, которого Герн победил в поединке. Тальвин, который упал в бушующий поток Долгогора.

      Она вылетела из трактира так быстро, что люди, лениво повернувшие головы на звук разбившегося кувшина, увидели лишь смутную фигуру, мелькнувшую в дверном проёме.

      2.

      Ронха потом из всей обратной дороги помнила только то, как споткнулась о ступеньку крыльца перед домом тэба Марекша – словно приняла её за часть вечерней полутьмы, как дурная птица принимает за воздух оконное стекло. Ронха довольно сильно ушибла пальцы на ноге, и боль немного её отрезвила.

      «Буду делать вид, что ничего не случилось, – решила она, разозлившись вдруг так, как никогда до того не злилась на Тальвина – разве что в тот день, когда он разорвал расписку. – Потому что ничего и не случилось. Стану я ещё думать о человеке, которому абсолютно плевать и на меня, и на моих друзей! Слишком много чести!».

      Когда через полчаса в комнату спустилась Нарай в мягких войлочных тапках, Ронха сидела и резала лук для баранины, которую собиралась потушить на ужин. Кусочки лука выходили большие и неровные.

      – Можно что-нибудь пожевать? – Нарай оценивающе оглядела кухню.

      – Конечно, – с нарочитой оживлённостью отозвалась Ронха. – Могу похлёбку разогреть, и пирожки вон остались…

      – Ронха, ты что, плачешь?!

      Ронха молча сунула ей под нос доску с нарезанным луком.

      – Ой, всё, ладно! – рассмеялась Нарай, отворачиваясь.

      – Тебе полезно, – изобразив коварную улыбку, сказала Ронха и вытерла слёзы тыльной стороной ладони. – Ненавижу резать лук. Ты как себя чувствуешь?

      – Нормально. – Нарай пожала плечами.

      Ронха посмотрела на неё красными глазами. Врёт ведь, подумала она. Но действительно хочет есть…

      – Возьми пирожок, сейчас я печь разожгу… – Она принялась было вставать из-за стола, но Нарай отмахнулась:

      – Мне пирожка хватит.

      Девушка протянула руку к блюду на столе и на мгновенье задумалась, выбирая пирожок посимпатичнее. В итоге взяла самый дальний от себя. Чем он отличался от остальных, было непонятно.

      – Хорошо, что у тебя просыпается аппетит, – сказала Ронха.

      – Ага. – Нарай довольно улыбнулась, но тут же закашлялась. Кашель у неё был всё такой же – грудной, клокочущий – и Ронха с тоской вспомнила о загубленном молоке.

      – Ты точно из-за лука плакала? – Нарай нахмурилась. – Какой-то у тебя убитый вид…

      – Тебе мерещится, – сказала Ронха.

      – Ну, не знаю…

      – Я просто устала, ясно?

      Она взяла доску и направилась к плите. И там, под прикрытием печки, снова вытерла глаза. Руки у неё мелко тряслись.

      Она снова услышала, как закашлялась Нарай. Ронхе следовало бы прогнать девчонку