И пришёл великан. Часть 2. Мария Костылева

на ситуацию.

      Заметив, что девушка смотрит на них, тэб Марекш помрачнел и сдвинул брови. Ронха продолжила переливать черпаком зелье в маленькую баночку, накрытую тонкой тканью. На ткани уже лежали зеленоватые комки, похожие на пережёванный ил.

      – Пошли-ка ко мне, – сказал тэб Марекш гостю.

      И вскоре Ронха, не поднимавшая головы, услышала их шаги вверх по лестнице.

      «Отомстит, – равнодушно подумала Ронха. – Теперь-то уж точно. Что-нибудь наговорит моим пациентам. Или якобы случайно толкнёт, я отлечу к стене и больно ударюсь. Что-нибудь из своих любимых штучек… В любом случае, тяжёлого разговора уже явно не избежать… ну и Шакката с ним».

      Она принялась переливать жидкость из баночки в кружку, напевая при этом незатейливый мотивчик. Ронха вычитала недавно, что зелья любят, когда им поют; только мелодию при этом нужно «открывать» и «закрывать», как и заговоры – сначала прибавляя, а потом убавляя по одной ноте. Тарарим, тарарирам, тарам. Тарарим, тарарирам, тарам, там…

      Она вошла с кружкой в комнату, пропитавшуюся нездоровым запахом. Камир был весь в поту, рыжие волосы липли ко лбу. Голова его моталась по подушке, и было видно, как под веками двигаются глаза.

      – Ты должен сказать им, Марекш… – Камир облизнул губы. – Про дверь, ты помнишь… прямо под стойкой дверь в подполье… Он ставит на неё большую бочку, но бочка всегда почти пуста, он никогда не наливает из неё вина… Он боится…

      В воздухе оно рождается,

      К земле оно спускается,

      Богини дают ему имя,

      Имя ему – покой…

      Невидимое облако её силы и облако пара над зельем слились в одно целое. Дыхание Камира стало ровнее и медленнее, но голова всё ещё вяло поворачивалась то в одну сторону, то в другую. Ронха осторожно приподняла её и поднесла кружку к губам Камира.

      «Как я устала», – вдруг подумала она. И тут же рассердилась на себя едва ли не до слёз.

      – В воздухе оно рождается, к земле оно спускается низко… – стала проговаривать Ронха, чтобы собственный голос помогал сосредотачиваться. – Богини дают ему имя…

      И тут она в ужасе поняла, что Камиру не становится легче. Что он просто успокаивается от звука её голоса, как успокоился бы от звука голоса любого человека.

      «Но я вчера уже много сделала, – убеждала себя Ронха. – Вчера было сложнее, сегодня легче. У меня получится. Я просто должна сосредоточиться…».

      Ронха ещё многого не понимала в целительстве; порой она не смогла бы объяснить даже свои собственные действия, совершаемые по наитию, но преводящие к результату. Книги давали ей новые знания, но не всегда могли разложить всё по полочкам. Это иногда сказывалось самым жутким образом – как, например, сейчас, когда она зашла в тупик и не могла сообразить, как быть дальше.

      «Мяуч-трава, – подумала Ронха. – Мне нужна мяуч-трава, и тогда я успокоюсь и смогу спокойно работать».

      Ещё она подумала, что неплохо