Между молотом и наковальней. Кристина Александровна Струк

на станцию, максимально путай маршрут, сливайся с толпой. Привыкай…

      Он пожал мне руку и ушёл. Именно в этот момент я ощутил, что отныне моя жизнь не будет прежней….

      Находясь долгое время в самовольном заточении, пусть и долгое время для тебя – всего лишь несколько дней, жалкие крупицы, по сравнению с цепью жизни, начинаешь терять ощущение реальности, времени, себя и пространства. Существование преобразовывается в полудрему, реальность начинает стираться, ты уже не знаешь, где бодрствуешь, а где спишь. Кажется, будто всё против тебя: стены, потолок, немытые окна, осадок в кружке, тлеющий окурок в пепельнице. Все это тянет к тебе свои невидимые руки, силясь задушить тебя, но раз уж руки невидимые, стало быть, и душит оно эфемерное: твою душу, разум, чувства, доводя тебя до грани ментального истощения. У зданий тоже есть их души и разум, они не любят держать людей в заточении, сводя их с ума тиканьем часов, скрипом дверей, капающей водой из крана. Квартира заволакивает как трясина, превращая желание пройтись по улицам в панический страх встречи с городом. Ведь там же люди, шум, гам, машины, везде поджидают опасности. А здесь же кровать, одеяло, пища, зомбоящик, интерпретированные кем-то новости, бредни социальных сетей…

      Третий день я сидела дома, сославшись больной. Если учесть, что за все время работы я брала отпуск лишь один раз и всего на неделю, ни разу не брала больничный, меня отпустили без каких-либо проблем. Я и вправду была больна – я пила и слушала песню Мэнсона – The third day of the seven day binge – это было очень характерным для того, что происходило сейчас. Утром начиналось у меня с бутылки чилийского Вайнмейкера, а день оканчивался ромом Captain Morgan. Стас оставил мне всё, в том числе и наш бар – огромный стеллаж, наполненный элитным алкоголем (какой нам постоянно дарили на все праздники). В нашу последнюю ночь мы спали в обнимку в последний раз, но было это так, словно мы – застенчивые подростки, какие не позволяют себе большего. Поутру его не было, как и его вещей (ума не приложу, как он так быстро собрался и без единого звука), лежала лишь его записка: «Спасибо тебе за всё, что было. Спасибо за лучшие годы в моей жизни. Квартиру оставляю тебе – я не хотел тебе говорить, но это – моя квартира, я выкупил её еще два года назад, когда мы уже полгода как были вместе и я понял, что хочу с тобой Жизнь. Документы вышлю тебе позже.

      Месяц назад я купил другую квартиру – побольше, поуютней, с выгодной рассрочкой, ибо хотел сделать тебе предложение и думал, что ты согласишься на это и на продолжение рода. Но, видать, не судьба.

      Я хочу, чтобы ты была счастлива. Чтобы всё в твоей жизни сложилось наилучшим образом. Ты достойна этого. Знай, я всегда буду рад тебе, и ты всегда можешь на меня положиться».

      Мне было стыдно сознаться самой себе, что этого человека словно и не было никогда в моей жизни. Расставание каждый переживает по-своему: кто-то идет во все тяжкие и случайными связями, загрязняя себя, таким макаром пытается отмыться от былых отношений. Кто-то борется с фантомами прошлого