Всего лишь тень. Карин Жибель

часа двенадцать минут.

      Она снова пристроила голову на плечо Бертрана, который крепко спал, и приготовилась вернуться в объятия Морфея. Но другое желание, все более неотступное, мешало ей.

      Она неохотно поднялась, стараясь не разбудить любовника, и босиком пошла в ванную. Благодаря отсутствию света ей не придется разглядывать в зеркале свою физиономию. После вчерашней пьянки зрелище должно быть ужасное…

      Она облегчила мочевой пузырь и решила выпить большой стакан холодной воды. Услышала шум за спиной и вздрогнула.

      – Что ты делаешь? – спросил Бертран.

      – Пить захотелось. Но электричества нет. Наверняка отключение.

      – А на улице свет горит… Где счетчик?

      – В гараже.

      – Я схожу, ступай в постель. Этот дом похож на холодильник!

      Он наспех одевается, пока она забирается под одеяло в ожидании возвращения своего мужчины. Укладывает разламывающуюся голову на подушку, успевает только услышать, как открывается и закрывается входная дверь, и проваливается в сон.

* * *

      Глубокая тишина. Даже слишком глубокая.

      Хлоя вытягивает левую руку, замечает, что Бертрана рядом нет.

      Отключение электричества, счетчик… На экране мобильника четыре сорок пять.

      Он ушел четверть часа назад.

      – Бертран?

      Тишина трагическим эхом откликается на ее призыв.

      – Дорогой?

      Она зовет громче, по-прежнему не получая ответа. Начинает дрожать, пытается зажечь лампу у изголовья.

      Он не вернулся, электричество тоже.

      Она должна пойти посмотреть, что происходит. Но навалившийся страх не выпускает ее из глубины холодной постели. Перед глазами медленно вырисовывается Тень. Еще чернее темноты.

      – Бертран, да отзовись же, черт!

      Она орет во весь голос. Теперь у нее стучат зубы, и не только потому, что отопление отключено.

      Успокойся. Наверняка он просто не может найти поломку, вот и все.

      Но страх способен подвигнуть на многое, но не на рациональные поступки.

      Хлоя собирает в кулак все свое мужество, чтобы вылезти из кровати, словно покидает надежное убежище, отправляясь во враждебный мир.

      Босиком, в одном пеньюаре, она медленно двигается по коридору.

      – Бертран? Ты здесь?

      У входа она еще раз тупо пытается зажечь люстру. Старается унять спазмы, от которых клацают зубы, и проклинает себя в тишине.

      Я смешна.

      На крыльце свет с улицы немного ее успокаивает. Но только немного.

      – Бертран?

      Легкий ветер насмешливо окутывает ее, и она окончательно леденеет. Делает шаг назад, влезает в туфли.

      На какую-то секунду представляет, как она выглядит ранним утром на крыльце собственного дома, в белом пеньюаре и черных туфлях. Но сейчас ей и без того есть что себе представлять.

      Мертвый Бертран. Убитый Тенью.

      Она сбегает по ступеням, сворачивает налево к гаражу. Угадывает распахнутую дверь, за ней черная дыра.

      Застыв на пороге, чутко вслушивается в тишину.

      – Дорогой?

      Ни