Близкая даль. Книга 2-я. Татьяна Катушонок

благодари, а вон кого… – и кивнула на Елизавету.

      – Ой, конечно… – спохватилась девушка. – И вас, Елизавета Никандровна, благодарим, и вас, баба Дуня.

      Старуха оторвалась от вязания и спросила:

      – А меня за что?

      – За рассказ… – пояснила девушка.

      – Не за что, вам было интересно, и мне приятно, вечера сейчас долгие, одна отрада – на село сходить…

      – Что верно, то верно, – кивнула Елизавета, – зимой жизнь в деревне словно замирает, земля отдыхает от трудов, а вместе с ней и люди меняют свой уклад жизни – до чего весной и летом руки не доходили, зимой стараются сделать.

      – И не говори… – вздохнула Пелагея. – Одежды нашить, ковров наткать, одних варежек да носков для семьи не напасешься. Только свяжу, глядишь – через неделю-другую уже нужно штопать… А сколько времени уходит на вышивку рушников и рубашек… Вот, к примеру, взять меня… С рождения была расторопной, а дня на все не хватает. Кручусь, верчусь, как белка в колесе, а работе нет конца и края, я уже не говорю о хлопотах по хозяйству – они тоже много времени занимают… И все же, несмотря на все трудности, в деревне жить интересней, чем в городе. Лично я не представляю, как можно целыми днями сидеть в конторе и копаться в бумагах…

      – И не говори, – кивнула Елизавета, – не хотела б я такой жизни. Вот и Ивану своему говорю: «На что тебе сдалась эта городская? Что ты в ней нашел? Чужая она нам, к работе на земле не привычная». А он мне в ответ: «Зато она культурная, и с ней есть о чем поговорить». А я так думаю, что толку от разговоров – ими сыт не будешь, а больше на что она годится? Или я не права?..

      – Может, он ее любит… – заметила Тамара.

      Женщины прервали беседу и с удивлением посмотрели на девушку.

      – Правда? – спросила Елизавета. – Я, милая, посмотрю, захочет ли он говорить о любви, когда кушать будет нечего, и приготовить будет некому…

      – А почему им есть будет нечего? В городе в магазинах и на рынке все продается… Не будут землю пахать – у людей что нужно купят, – ответила Тамара.

      Пелагея и Елизавета переглянулись. Помня, что девушка росла сиротой, они не сочли нужным воспитывать ее в присутствии родной бабки.

      – А что это ты, внучка, в разговоры людей встреваешь?.. – оторвавшись от вязания, произнесла баба Дуня. – Когда это было, чтоб яйцо курицу учило?

      – Я просто высказала свое мнение… – огрызнулась Тамара.

      – Тебя кто-нибудь спрашивал? На каком основании ты встреваешь в разговор взрослых людей, которые больше забыли, чем ты успела узнать? – строго спросила старуха. – К тому же они дело говорят, я считаю, что каждая птица должна искать себе пару из того семейства, к которому принадлежит – в природе иначе не бывает. И хоть я ничего не имею против городской зазнобы Ивана, все же считаю, что парню следовало обратить внимание на сельских девушек. А так получается – она городская, как шелк, глянцевая, а он вырос в деревне, и это его начало будет всю жизнь к земле тянуть. Не зря говорили