Алфавит грешника. Часть 2. Было Не было Могло. Владимир Лузгин

как судьбе не прекословь,

      Остерегаясь бестолково,

      Свободой порченая кровь

      Не может не вести к оковам.

      А там, поверженный врагом,

      Останься с прежнею натурой,

      Принудят – бей, и ни при чём

      Ни рост и ни мускулатура.

      Как не придётся тяжело,

      Какие беды не нахлынут,

      Не морщь высокое чело,

      Держа в уме первопричину.

      Пред вохрой взгляда не коси,

      Цени себя и локоть братский:

      Всё остальное на Руси

      Есть зло и ложь, и пламень адский.

      «Гуляют женщины вокруг…»

      Гуляют женщины вокруг

      Изысканно и деловито

      С показом бюста, ног и рук

      Из мрамора иль селенита.

      Легка походка, томен взор

      И ткань, обтягивая тело,

      Даёт мечтам такой простор,

      Что сердце бьётся ошалело.

      Но только, кто мы им, друзья,

      Стеснённые стенокардией,

      В тенётах мифов и вранья,

      Привитых в годы молодые.

      Себя отдавшие стране,

      Предавшей нас и предающей

      По устоявшейся цене

      Барыгам, ныне власть имущим.

      А сохранившуюся стать

      Кавалергардов недобитых,

      Как этим женщинам понять

      С душой из габрро иль гранита.

      Д

      «Дабы не стало будущее темью…»

      Дабы не стало будущее темью,

      Где, как тела, ждёт души тлен и прах,

      Господь уравновешивает семьи,

      Коль заключён их брак на небесах.

      Так праведница к грешнику стремится,

      Чтоб возвратить его на верный путь,

      Чтоб он забыл про выверты с блудницей,

      Вкус опьяненья и похмелья муть.

      А верующий в царствие благое,

      Взяв грешницу, не расстаётся с ней,

      Во имя общих счастья и покоя

      Воспитывая праведных детей.

      «Даже не видя лоно…»

      Даже не видя лоно,

      Порченное изменой,

      Встал я ошеломлённый

      Сценою откровенной.

      Слёзы, как сварки брызги,

      Мне обжигали веки,

      Был я родным и близким,

      Стал я чужим и неким.

      Разве я мог сдержаться,

      Статочное ли дело,

      Если под скрип матраца

      Она на меня глядела?

      Было – не отрицаю.

      Стало – на время легче,

      Всё рассказав полицаю

      С мордою типа брекчий.

      И будто бы кто их режет,

      Женщины закричали:

      Две – на могилах свежих,

      Третья – в судебном зале.

      Где адвокат отпетый,

      Путал мозги присяжным,

      Как не казалось это,

      Лишним мне и неважным.

      После сорокоуста,

      Просьб и молитв бесплодных,

      Понял я, как мне пусто.

      Между себе подобных.

      Нет никого на свете

      С кем без напряга просто,

      Будь он хоть тем, хоть этим:

      Грешник