Алфавит грешника. Часть 2. Было Не было Могло. Владимир Лузгин

под прицелом волчьих глаз

      Толчёмся стадом бестолковым,

      Выпячивая напоказ

      Обремененья и оковы.

      При этом в жертву отдаём

      Своих детей, таких невинных,

      Заискивая перед злом,

      Как половой пред господином.

      Так что же ждать прощенья нам

      При жизни и по смерти тоже,

      Когда нерукотворный храм

      Дыханьем нашим уничтожен.

      Когда иудиную мзду

      Мы меж собою разделили,

      И путеводную звезду

      На золотую заменили.

      Что удивляться, коль в ответ

      Неотвратимо, неизменно

      Рождает чудищ божий свет,

      И нет их гаже во вселенной.

      «Вселенной дела нет до нас…»

      Вселенной дела нет до нас,

      До наших грёз или заскоков,

      С благодеяньем напоказ

      И тайной сладостью пороков.

      Как нам до страждущих вокруг,

      От инвалида до старухи,

      И прочих нищих и пьянчуг,

      Больных, убогих, сухоруких.

      А также прихвостней своих,

      Включая собственные семьи,

      И даже самых дорогих –

      Кто с нами встретит воскресенье.

      «Всерьёз я в юности едва ли…»

      Всерьёз я в юности едва ли

      Представить мог такую жуть,

      Что в нищете, в полуподвале

      Закончится мой грешный путь.

      При всех способностях и фарте,

      Не знавший страха и стыда,

      На блеск побед сулящем старте,

      Как это виделось тогда.

      Я не давал себе поблажки,

      Не потакал страстям своим,

      Ходя в отглаженной рубашке

      И бритым, словно херувим.

      Причём, не глядючи на риски,

      Себя под чёрти что кроя,

      Отца и мать, родных и близких –

      Кого не мучил только я.

      Уже светил мне чин высокий,

      Дающий власти произвол,

      Но с женщиною черноокой

      Меня Господь зачем-то свёл.

      И всё построенное мною

      Сгорело начисто, дотла,

      Когда она своей игрою

      Меня, смеясь, с ума свела.

      «Вспорхнули, кинувшись гурьбой…»

      Вспорхнули, кинувшись гурьбой,

      Выстраиваясь вереницей,

      В небесный омут голубой

      С любовью вскормленные птицы.

      Вверяясь крепкому крылу,

      Лишь завершится бабье лето,

      Они спешат сквозь хмарь и мглу

      По им лишь ведомым приметам.

      Пока подвыпившая рать,

      Выцеливая жертв из стаи,

      Коль не получится добрать –

      Подранками не разбросает.

      Что, не погибнув на лету,

      Из сил последних, еле-еле,

      Дотянут в леса темноту,

      В свои грядущие скудели.

      Что, отыскав болот закут,

      Или довольствуясь канавой,

      В уединенье доживут,

      В мучениях до ледостава

      А незатронутым свинцом,

      Удастся, обойдя преграды,

      Увидеть Каспий и Нам-Цо,

      Их