Алфавит грешника. Часть 2. Было Не было Могло. Владимир Лузгин

душа не в силе

      Вновь одеться в плоть,

      Как бы мы не жили,

      Не карай, Господь.

      «Во тьме я был, смешавшись с тьмою…»

      Во тьме я был, смешавшись с тьмою,

      А тьма была сама собой,

      Когда склонилась надо мною

      С какой-то женщиной седой.

      Я потянулся к ним невольно,

      Как делать с юности привык,

      И в тот же миг мне стало больно,

      Но только лишь на краткий миг.

      А после – трое в чёрном зале,

      Мы предавались тишине,

      Не слыша, как дьячки читали

      Заупокойную по мне.

      «Война ли у границ маячит…»

      Война ли у границ маячит,

      Внутри ли ядом брызжет враг,

      Народный гнев народ не прячет,

      Включая спившихся бродяг.

      Идти на смерть. Стрелять в затылки.

      Готовы. Будут. Без проблем.

      О чём вещает пастырь пылкий –

      Объединимся и вонмем.

      Да как иначе, если вечно

      В стране в почёте мастера

      И подмастерья дел заплечных,

      Изветчики да филера.

      Им с властью хорошо с любою,

      Особенно, когда она

      Народу застит лабудою,

      Глаза косые от вина.

      И забывает он, болезный,

      О лжи, бесправье, воровстве,

      Воздвигнув занавес железный

      В своей похмельной голове.

      Потом парады меж развалин,

      Гул торжества посредь беды,

      Неистребимый, вечный Сталин

      И воевавшие деды.

      А потому – что не маячит,

      Кто бы ни выбран был как враг,

      Народ народный гнев не прячет,

      Включая спившихся бродяг.

      «Воровской семьей оговорено…»

      Воровской семьей оговорено,

      Буде помнил пацан любой:

      Не клюёт в глаза ворон ворона,

      Есть для этого мы с тобой.

      Пусть сердца скрипят как уключины,

      Проржавевшие до трухи,

      Обезножены, обезручены,

      Лезем разуму вопреки.

      Похмелив с утра душу дерзкую,

      Что объявлено нынче нам,

      Христианскою и имперскою,

      В соответствии временам.

      Дабы выкрикнуть слово главное

      В честь начальствующих голов,

      Вставших стражею православною

      Перед полчищами врагов.

      А поверившим в невозможное,

      Словно киевская шпана,

      Предназначены цепь острожная

      Да могильная тишина.

      Чтобы поступью величавою

      Царь расхаживал за спиной

      У гордящихся вслух державою,

      Богоизбранною страной.

      «Волна укачивает зыбкой…»

      Волна укачивает зыбкой,

      Но ты не с мамою родной,

      Так что не дрефь и вей улыбкой,

      И песню собственную пой.

      Когда же шторм в широтах грозных

      Настигнет, воя и хрипя,

      Забудь о мыслях несерьёзных,

      И верь, как в высший суд, в себя.

      В объятьях дьявольской стихии,

      Среди