Смех Циклопа. Бернар Вербер

мелом контур тела.

      Лукреция Немрод изучает положение трупа и делает фотографию своим «Никоном» со вспышкой.

      – Это тот розовый пиджак, который был на нем на сцене?

      – Да, здесь никто ни к чему не прикасался, – заверяет ее пожарник.

      Она проверяет карманы пиджака и находит список скетчей для последнего выступления.

      Это, наверное, чтобы не забыть, что за чем следует.

      Чтобы как следует рассмотреть пол, она опускается на колени и видит под гримерным столиком деревянную шкатулку размером с детский пенал, покрытую синим лаком, с инкрустацией.

      Не очечник и не шкатулка для драгоценностей. Пыли не видно. Пролежала здесь недолго.

      На крышке начерчены позолотой три заглавные буквы: BQT.

      И под ними мелким курсивом:

      Не смейте читать.

      Пожарный Франк Тампести заинтригован.

      – Это что?

      – Возможно, орудие преступления.

      Он подозревает, что она над ним подтрунивает, но уверенности нет, поэтому он только озадаченно качает головой:

      – Не пойму, как этим можно причинить себе вред, разве что в глотку запихнуть!

      Лукреция Немрод фотографирует находку, вертит ее так и этак, потом открывает. Внутри синий, в тон крышке, бархат и продолговатое углубление.

      – Футляр для ручки? – предполагает пожарный.

      – Для ручки или для свернутого листка. А так как сверху написано не «не смейте писать», а «не смейте читать», то я склоняюсь ко второму варианту.

      – Свернутый листок?..

      «Револьвер найден, теперь поищем гильзу от пули», – думает молодая научная журналистка.

      Она берет со столика листок бумаги, отрывает от него клочок чуть меньше синей шкатулки, свертывает, расправляет.

      – Что-то вроде этого…

      Она ставит ноги туда, где, как следует из рисунка мелом на полу, находились ноги Дариуса Возняка, руки располагает на той высоте, где должны были находиться руки читающего мужчины, и выпускает свою бумажку.

      Бумажка опускается зигзагами и пропадает за бахромой кресла.

      Журналистка плюхается на живот, чтобы проследить траекторию.

      Бумажка легла рядом с такой же, явно сначала скрученной, а потом расправленной, только толще, черной с одной стороны, белой с другой.

      – Вот и гильза! – сообщает она победным тоном.

      – А это что такое?

      Лукреция Немрод выпрямляется, держа кончиками пальцев свой трофей.

      – Фоточувствительная бумага.

      Франк Тампести принимается скручивать новую сигарету.

      – Ну вы даете! Вы заткнете за пояс сыщиков! Где вы такому научились?

      – Один друг, опытный журналист, научил меня осматривать место преступления и вещественные доказательства. Из размеров синей шкатулки следует, что там не поместилось бы ничего больше свернутой бумажки.

      Еще полюбовавшись синей лакированной шкатулкой и черно-белой бумажкой, Лукреция Немрод поворачивается к пожарному.

      – Значит, так. Никому это не нужно, поэтому я все конфискую. – В карман пожарного перекочевывает очередная