Смех Циклопа. Бернар Вербер

«Раз мы поставляем всю информацию о внешнем мире, нам и быть главными».

      РОТ говорил: «Раз я всех кормлю, то главным должен быть я».

      И так далее: СЕРДЦЕ, УШИ, ЛЕГКИЕ.

      Наконец высказалось ЗАДНЕПРОХОДНОЕ ОТВЕРСТИЕ, потребовавшее главенства для себя. Остальные части тела высмеяли саму мысль, что ими может помыкать простая задница.

      Тогда ЗАДНЕПРОХОДНОЕ ОТВЕРСТИЕ разгневалось, закрылось и отказалось действовать. Скоро воспалился МОЗГ, остекленели ГЛАЗА, ослабли и перестали ходить НОГИ, бессильно повисли РУКИ, повели борьбу за выживание СЕРДЦЕ и ЛЕГКИЕ. И все стали умолять МОЗГ, чтобы он уступил и позволил быть главным ЗАДНЕПРОХОДНОМУ ОТВЕРСТИЮ.

      Так и вышло. После этого все части тела вернулись к своим делам под руководством ЗАДНЕПРОХОДНОГО ОТВЕРСТИЯ, занявшегося в основном, как и подобает всякому начальнику, достойному так называться, устранением «неприятностей».

      МОРАЛЬ: чтобы стать главным, вовсе не обязательно быть мозгом, гораздо больше шансов на успех у простой ЗАДНИЦЫ».

      Из скетча Дариуса Возняка

      «У задницы есть будущее».

      7

      Глаза Лукреции Немрод прочли современную басню о «мозге и заднице», поэтому ее рот улыбается. Рука сминает бумажку, незаметно подсунутую ей на редакционном совещании Флораном Пеллегрини.

      «Простенькая, но своевременная шутка способна здорово подбодрить», – думает она.

      Крупный репортер, специалист по уголовным делам, подходит к ней после совещания и садится на свой письменный стол, что напротив ее стола.

      – Ты с ума сошла, Лукреция? Что на тебя нашло, зачем ты понесла эту абракадабру про убийство Дариуса? Ты здорово влипла! Забыла, что ли, что и так у Тенардье под прицелом? Ты же хотела к концу года перейти в штат! Что ж, теперь готовься к пособию по безработице.

      Молодая женщина с изумрудными глазами, морщась, массирует себе плечи.

      – Я люблю загадочные убийства в закрытом помещении. Это настоящий вызов а-ля Гастон Леру.

      Ее собеседник ухмыляется.

      – Ни ранений, ни улик, ни свидетеля, ни мотива! И вообще, ни малейшей возможности что-либо сделать!

      Лукреция Немрод замечает краем глаза стопку корреспонденции на углу своего стола. Никуда не денется, решает она.

      – Люблю, когда репортаж – крепкий орешек.

      – Ты хоть понимаешь, куда суешься?

      – Мне нравился Циклоп.

      Он смотрит на нее с искренним сочувствием.

      – Меня ты не переубедишь своими фокусами с Виктором Гюго, говорившим, что коровы не пьют молока.

      Старый журналист корчит гримасу, и она знает, что его беспокоит печень. Он слишком много пьет, несколько курсов дезинтоксикации не пошли впрок. Чтобы унять боль, он прибегает к привычному обезболивающему: достает рюмку и бутылку виски. Немного помедлив, он хлебает прямо из горлышка.

      Нет, я не закончу свою жизнь, как Флоран, в страхе перед начальством, стремясь всем нравиться, постоянно идя на компромиссы с собственной совестью.

      Он надолго присасывается к бутылке, потом