Улицы разбитых фонарей. Киносценарии. Сергей Алексеевич Глазков

гигиены.

      – А ты перчаточки надень.

      – Надел. Но они через две минуты начинают вонять.

      – Понятное дело! Не на парфюмерной фабрике дело делаем.

      19

      Савина останавливается у подъезда, на лавочке у которого сидят две старушки Егоровна и Кузьминична. Савина показывает им удостоверение.

      – Здравствуйте. Я из полиции. Недавно у вас во дворе убили гражданина Перепёлкина. Он жил в этом подъезде. Вы ничего не знаете о нём?

      – Как не знаем? Знаем, конечно, – отвечает Кузьминична.

      – Что ты вечно лезешь, Кузьминична! – Обрывает её Егоровна, – Ничего не слышали, ничего не знаем, и беседовать с вами не будем.

      Кузьминична осуждающе смотрит на свою подругу:

      – Егоровна, чего ты мне всегда рот закрываешь? Перепёлкин твой сосед, а ты не знаешь.

      – Его пришили, и нас с тобой пришьют, если язык распускать будем до колен.

      – Нас скорее на тот свет отправят, если не поможем убийцу найти.

      – Без нас разберутся, – не соглашается Егоровна.

      – Не разберутся, если к нам обращаются.

      – Поступай, как хочешь, а я помолчу. Пока.

      Савина переминается с ноги на ногу, слушая разговор старушек. Кузьминична поворачивается к ней.

      – Слушаю вас? Я отвечу вам на все ваши вопросы.

      – Вы всегда сидите на этой лавочке? – Спрашивает Савина.

      Кузьминична задумывается.

      – Да почти каждый день, – говорит за неё Егоровна, – С четырёх дня до восьми вечера. Это у нас ежедневный отдыхательный моцион такой. Конечно, если нет дождя.

      – А в тот день, когда убили Перепёлкина, вы никого постороннего во дворе не видели? – Интересуется Савина.

      – Да, вроде никого чужого не было, – пожимает плечами Кузьминична.

      – Ну, как не было? – Возражает Егоровна, – Вспомни, машина черная приезжала. Из неё мужик здоровый такой выходил и в сторону гаражей отправился.

      – Да она не черная была, а синяя, – уточняет Кузьминична.

      – Черная.

      – У тебя же глаукома на одном глазу. Ты и не рассмотрела.

      – Уж черный от синего я точно отличу.

      Их спор прерывает Савина:

      – А что потом делал этот человек?

      – Я не видела, – отвечает Кузьминична.

      – Вернулся, сел в машину и уехал, – сообщает Егоровна.

      – А какой он был? – интересуется Савина, – Вы запомнили?

      – Нет, – вздыхает Кузьминична, – Далеко он был. Не видно было.

      – В сером плаще и шляпе, – говорит Егоровна, – Представительный такой. Я сразу подумала: начальство прибыло, чтоб на гаражи посмотреть. Давно их пора снести. А то бомжи из них вертеп устроили. Простым людям страшно рядом с ними проходить.

      20

      Рыданов поднимается на ноги и оглядывается.

      – Кажется, сюда кто-то идёт.

      Глушко, нехотя, встаёт на ноги и, брезгливо, засовывает руки в мусорный бак. У «мусорки» появляется бомж «ГУБА», видит посторонних, останавливается.

      – Я не понял, что это за гастролёры?