Улицы разбитых фонарей. Киносценарии. Сергей Алексеевич Глазков

Вздыхает бомж.

      – Не то слово, – поддерживает Рыданов, – И в Пензе уже гудят.

      Губа пожимает плечами:

      – А кто его знает. Все мы под Господом Богом ходим. Рано или поздно все там будем.

      – Хотелось бы не рано, – крестится Рыданов, – а поздно.

      – А вот этого узнать нам не дадено, – говорит Губа и принимается закусывать.

      – А что братки говорят? – Продолжает выпытывать Глушко.

      – Я не спрашивал, – отвечает бомж, – У нас вообще спрашивать не рекомендуется, пока сами не расскажут.

      24

      Петрович сидит с лидером районных бомжей Дубом на невысоком заборчике, который ограждает уличное кафе от дороги. В руках держат по кружке пива, прикладываясь к ним через определённый промежуток времени.

      – Странные они какие-то, Петрович, – рассказывает Дуб, – эти приезжие из Пензы. Губа говорит, что всё время про убийства спрашивают.

      – Какие убийства? – Спрашивает Петрович.

      – Не чуди! – говорит Дуб, – Будто ты не знаешь, что за неделю кто-то уже четверых наших положил.

      – Я думал, что это «мулька» какая-то, а выходит правда.

      – Горькая правда.

      – А ты не догадываешься, кто это может быть? – Интересуется Петрович.

      – Нет, – отвечает Дуб, – Если бы знал, давно бы его порешил, гада.

      – А эти, из Пензы которые?

      – Не знаю. Но всё может быть, – произносит Дуб, – Нужно проверить. Они с «Губой» сейчас «скентовались» и живут у него.

      – Не боишься, что они «Губу» прикончат.

      – Нет, – машет рукой предводитель бомжей, – Если бы хотели прикончить, уже давно бы это сделали.

      – Тогда чего ты их подозреваешь?

      – Не люблю, когда много спрашивают.

      – Так я же тоже спрашиваю? – Улыбается Петрович.

      – Ты – одно, а они – другое, – объясняет Дуб, – Ты свой, а они чужие.

      – А я «Губу» знаю?

      – Может и знаешь, – пожимает плечами вожак бомжей, – В подвале на Большой Подьяческой, 12 обитает. Не встречался?

      Петрович на некоторое время задумывается, потом отрицательно вертит головой:

      – На Большой Подьяческой? 12? Нет. Не довелось.

      Петрович поднимается на ноги.

      – Ещё по одной?

      – Можно, – соглашается Дуб.

      Петрович забирает у Дуба пустую кружку и идёт к стойке бара. Тот внимательно следит за ним.

      25

      Рыданов лежит на порванном матрасе. Глушко стоит посередине подвала, с подозрением бросая взгляды по сторонам.

      – Ты так долго не выдержишь, Лёва, – говорит Рыданов, – Ложись, в ногах правды нет.

      – Не могу, Андрюша, – отвечает Глушко, – Мало того, что он заставил нас есть всякую гадость, от одной мысли о которой меня начинает мутить, так теперь я должен лежать на матрасе, который кишит вшами и тараканами.

      Рыданов вскакивает на ноги и начинает чесаться.

      – Чего ты мне раньше не сказал?

      – А ты сам не знаешь?

      – Не знаю.

      В подвал