Улицы разбитых фонарей. Киносценарии. Сергей Алексеевич Глазков

я.

      – Где кейс, придурок?

      – Я не видел никакого кейса, – плачет Перепёлкин, внимательно следя за убийцей.

      – А кто видел? – Не унимается тот.

      – Я не знаю, дяденька.

      – Вернёшь кейс, больше бить не буду.

      Перепёлкин размазывает грязной ладонью кровь, текущую из носа.

      – Я не брал ваш кейс, честное слово.

      – А кто брал?

      – Может Губа, а может Гундосый.

      Убийца на мгновение замирает.

      – Где их искать?

      – Губа на мусорках ошивается, а Гундосый банки и бутылки собирает.

      Убийца вздыхает, вынимает из портфеля пистолет и начинает прикручивать глушитель. Перепёлкин перестаёт плакать и испуганно наблюдает за действиями убийцы.

      – Дяденька, что вы собираетесь делать?

      Убийца недовольно хмыкает.

      – Сейчас узнаешь, племянничек.

      Закончив прикручивать глушитель, убийца направляет пистолет на Перепёлкина и стреляет. Тот дёргается, хватаясь за кровавые пятна, проступающие на грязной одежде.

      – За что, дяденька?

      Убийца прячет пистолет в портфель, отворачиваться от мёртвого Перепёлкина.

      – Одним никчемным придурком на земле будет меньше.

      2

      Ранним утром дворничиха Катя стоит недалеко от места преступления и держит за руку участкового Точилина, который то и дело зевает.

      – Иду за своим рабочим инструментом, а он здесь лежит, бедолага. Я к нему, а он холодный. И весь в крови.

      – Катя, я это уже третий раз слышу, вздыхает участковый, – Ты никого постороннего во дворе не видела?

      – Как не видела? Видела, – кивает дворничиха.

      – Кого?

      – Как кого? Вот его и видела, – она показывает на мертвого Перепёлкина, – Он посторонний. Он не наш жилец. Не нашего двора.

      Точилин качает головой:

      – Он уже вообще не жилец. А я спрашиваю не за него. А за других посторонних.

      – Других не видела. Если, конечно, они куда-нибудь не спрятались.

      Тут она представляет, что убийца прячется где-то рядом и с испугом прижимается к Точилину. Тот недовольно кривится:

      – Катя, не фамильярничай, я при исполнении.

      – Пал Владимирович, а вдруг они затаились и сейчас за нами наблюдают? А я, дура, мимо них туда-сюда бегаю. Они же и меня могли жизни лишить.

      – Могли, но не лишили. Значит, их уже давно и след простыл.

      Катя успокаивается и по-деловому проходит перед участковым.

      – Сам разберёшься, Пал Владимирович, или кого посерьёзней, вызывать будешь?

      – А тебе какое дело?

      – Так рецидив выходит, гражданин участковый. Это уже третий бедолага в районе за неделю. Серийным убийцей попахивает.

      Точилин недовольно вздыхает:

      – Ты бы помалкивала лучше, Катя, и не распространяла лживые слухи.

      Катя обижается и идёт к мусоросборнику.

      – Я же, в смысле, помочь хотела…

      – Без тебя разберёмся.

      3

      В кабинет полковника Фирсова без стука врывается генерал Баринов.

      – Почему все сидят в кабинетах и не работают? Вы можете мне это объяснить, Геннадий Антонович?

      Фирсов поднимается из-за стола.

      – Они выполняют указание, товарищ генерал.

      – Какое к черту указание? Чьё? – Возмущается генерал.

      – Ваше.

      Баринов останавливается посередине кабинета.

      – Не понял?

      Фирсов протягивает ему листок.

      – Вот ваше распоряжение. – Далее читает, – «Оперативный работник в начале рабочего дня обязан составить подробный план и утвердить его у вышестоящего руководителя. А в конце рабочего дня доложить о его выполнении».

      Баринов машет рукой:

      – Сегодня я разрешаю сделать исключение.

      – В честь чего? – удивленно спрашивает полковник.

      – Вы что, телевизор не смотрите, газеты не читаете?

      – Некогда, – пожимает плечами Фирсов, – Отчеты составляю.

      – Отчёты подождут.

      Фирсов берёт другой листок и начинает читать.

      – «Каждый руководитель подразделения обязан в трёхдневный срок письменно отчитываться за проделанную работу отдела».

      – Какой идиот это написал?

      – Не знаю, Василий Сергеевич, но внизу стоит ваша подпись, – отвечает полковник.

      Генерал Баринов примирительно разводит руки в стороны и садится за стол.

      – Геннадий Антонович, давайте не будем придираться к словам. В этих распоряжениях нет ничего плохого. Они не дают