Дурак, заика и спецкласс. Miki Langelo

огрызнулся тот в ответ.

      И подумал, что она похожа на ведьму. Вся зализанная, с двумя крысиными косичками, ещё и красная, как рак.

      Аля пошла дальше, так и не удовлетворив своё любопытство. Ну, конечно, хотела всем рассказать, как Лёня себя чувствует и как собирается отпираться – в их образцовом классе не часто такие драки случались.

      А Миша так и стоял рядом, хмуро поглядывая из-под козырька кепки. Всю короткую перебранку, Лёня чувствовал это напряжение и этот взгляд. Посмотреть Мише в лицо было страшно. И среди всех тревожных мыслей вертелась одна главная: «Что теперь ему сказать?».

      Лёня, конечно, знал, что сказать. Но это очень трудно. И совершенно необходимо. Сейчас было важнее всего на свете переступить через стыд и сказать: «Миша, прости меня, пожалуйста, я дурак, я сам не знаю, как мог такое сказать».

      – Миша… ты…

      Но Миша торопливо перебил:

      – С-с-слушай, сегодня п-п-показывают кино про з-з-зомби, после уроков к-к-как раз успеем…

      И стало понятно, что говорить уже ничего не надо.

      Глава 7

      Нового учителя по рисованию звали Тимофей. Он тоже представился коротко и по имени, как Марта. Лёня опоздал на урок, потому что они с Мишей соревновались в «кто дальше плюнет», и когда всё-таки пришёл, свободных мест почти не осталось.

      – Я сяду за последнюю парту, – сказал Лёня. Там сидела Настя.

      – Будь осторожней, Настя очень увлекается, когда рисует, – предупредил Тимофей.

      Настя сидела, вымазавшись в жёлтой краске, пытаясь нарисовать солнце пальцами. Кисточки она, кажется, не использовала из принципа. Всё вокруг неё было жёлтым, красным, голубым – всех цветов радуги.

      Лёня кивнул и осторожно прошёл к последней парте.

      Рисовали школьный двор. Створки окна были приоткрыты, через них пробивался удушающий запах черемухи – это было чуть ли не единственным, что Лёне нравилось в школе. Больше нигде черемуха не росла, и этот аромат можно было уловить только здесь.

      Лёня подался вперед, чтобы лучше видеть школьный двор. Он не использовал карандаш для наброска, когда рисовал пейзажи, поэтому сразу положил первые мазки на бумагу. Он вглядывался в смурное школьное утро, стараясь разглядеть черемуховые ветви. Смутные тени домов перекрывали их, но он знал, видел тысячу раз: ветви тянутся к земле белыми гроздьями. Он рисовал их наугад. Рисовал, и впервые за долгое время чувствовал себя спокойно.

      – Ты всё делаешь неправильно, – это Гена обернулся с передней парты. – Зачем ты рисуешь окно, если надо рисовать то, что за ним?

      – Просто мне хочется нарисовать пейзаж, как через оконную раму, – объяснил Лёня.

      – Это тупо.

      – Нет, не тупо, – блаженно улыбаясь и легкомысленно размазывая краску, сказала Настя. – Лёня очень умный. У Лёни желтые пуговицы на рубашке. Я люблю жёлтый.

      Она странно говорит, потому что у неё задержка в развитии. Лёня это от учителей услышал.

      Гена хмыкнул и отвернулся.

      Тимофей подошёл к Насте и принялся объяснять ей, как