Дурак, заика и спецкласс. Miki Langelo

в кабинете школьного инспектора раньше не бывал никогда. Это место, окутанное множеством легенд, представлялось ему мрачным помещением с голыми стенами, абсолютно пустым, если не считать одинокого стола со стульями в центре. В общем, настоящая комната допроса, как из фильмов про полицейских.

      Но в реальности все оказалось не так. Это был обычный кабинет, по планировке похожий на кабинет психолога. Единственное, что выдавало его реальное предназначение – фотографии «проблемных» учеников на стене. Выглядело, как плакаты с мошенниками в общественном транспорте под заголовком: «Их нужно опасаться». Среди последних приклеенных фотографий Лёня увидел свою.

      Его усадили на жёсткий холодный стул с железной спинкой. Велели ждать прихода матери.

      Но вошла не мать, а Марта. Она была какой-то запыхавшейся, словно долго бежала, с непонятным отчаянием во взгляде. И, будто собрав всё это отчаяние в один комок, она выдохнула:

      – Лёня! Лёня, ну как же так!

      Зажмурившись, Лёня вскочил и бросился к ней: обнял, уткнувшись в плечо, и заплакал. Ему хотелось почувствовать себя маленьким, как в детстве, когда так можно было укрыться от всего мира, от всех проблем. Сейчас он понимал, что это его не спасёт, но упорно цеплялся за последние возможности побыть ребёнком.

      А Марта обняла его в ответ и легонько погладила по волосам.

      – Лёня, – тихо повторила она. – Только не говори, что это из-за того глупого рисунка.

      Лёня отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо. Но Марта отвела взгляд. И он подумал: нет, она сама не считает, что дело в рисунке. Скорее всего, она просто подсказывает ему выход. Проще простого: сказать, что Миша нарисовал гадкий рисунок и Лёня защищал честь учительницы. Тогда из преступника он сразу превратится в героя.

      На них смотрел инспектор. Это было бы удобно, конечно, только Миша скорее всего уже рассказал правду. Рассказал, что Лёня оскорбил его маму, и что это Миша защищал честь другого человека.

      – Это не из-за рисунка, – ответил Лёня.

      Ему показалось, что Марта облегченно выдохнула, а может, это был его собственный выдох.

      – Да что вы с ними разбираетесь, – сказал инспектор. Голос у него был скрипучий. – Это ж спецкласс. Умственно недоразвитые. Обычный случай, – головой он при этом качнул в сторону фотографий, висевших на стене, имея в виду, что все эти дети – ученики спецкласса.

      – Знаете, – буркнул Лёня, глядя на Марту. – Давайте так и будем считать: я ударил Мишу, потому что я умственно недоразвит.

      – Нет, Лёня, – ответила она. – Не хочу я так считать. И не буду.

      Лёня испытал тёплую благодарность за этот ответ. Хотел сказать ей что-нибудь хорошее, но инспектор оборвал мысль:

      – В общем, я с этими формальностями уже хочу покончить, – он начал складывать бумаги на столе. – Тот, второй, мне всё рассказал, если тебе добавить нечего, я молча вас ставлю на учёт, и расходимся.

      – Нечего, – коротко подтвердил Лёня.

      Когда они с Мартой вышли из кабинета, оказалось, что новый учитель всё ещё сидит