Первый год. Чужая эра. Даниил Кислевский

пролитой мочи коменданта.

      Дым задергался и потек. Михаил поднял голову и сквозь ползущую завесу увидел бледное лицо молодого парня-вахтера, который по глупости открыл вентиляцию. Теперь он стоял и с ужасом глядел на коменданта, понимая, что он только что сделал. Михаил дозарядил оружие, подошел к парню. Тот стоял не шелохнувшись. Тогда комендант отодвинул его в сторону, втянул тяжелый, но свежий воздух, и закрыл вентиляционный шлюз.

      – Уже неважно, – пробормотал он.

      А запах дыма медленно, сворачиваясь в спирали, полз вниз, через еще недавно рабочие фильтры, и выходил на улицу, расползаясь на десятки метров над площадью.

      Башня всегда держалась. В этом была ее задача, ее цель. Сам смысл. Одинокое, высокое здание, судьба которого и в старые дни была довольно драматична, Башня для многих стала символом спасения и надежды. Пять радиоточек, свой цех по производству простых медикаментов, запасы пищи, воды, электричество… Прибежище для нескольких сотен или даже пары тысяч людей.

      Теперь все это было под ним. Михаил стоял на площадке перед рубежом – дверями на 22-й этаж. Их спешно, переругиваясь между собой, заваривали два инженера. За дверями начинались черные провалы пролетов, которые вели к самодельным лабораториям, спальным этажам, хранилищу, лазарету. К огромным бессмысленным помещениям, которые еще позавчера люди считали неприступными, защищенными, важными.

      – Уже неважно…

      Михаил стал комендантом Башни пять месяцев назад. Формально он удовлетворял всем условиям, которые экстренный комитет Железногорска выдвигал к комендантам – имел в прошлом, еще в РФ, воинское звание, знал иностранный язык, работал на руководящей должности… И всем было плевать, что звание он получил в учебке, язык знал по фильмам и песням, а руководил до этого лишь однажды, три месяца проработав в должности начальника охраны некрупного нефтяного предприятия. Ведь Михаил по всем индикациям выдавал самые чистые показатели мозговых волн. А значит, не сорвется, не сломается, не предаст. Значит, можно доверять больше, чем себе. Значит – командир.

      – Готово, Михал, – пробасил старший инженер, вытирая пот с лица и протирая грязной рукой уставшие от сварки глаза. – Принимай работу.

      И в качестве доказательства легко, осторожно пнул массивную стальную дверь ногой.

      Старшего инженера, дядю Колю, комендант не любил. За то, что тот Михаила никогда ни во что не ставил, за его хамское поведение, за известную всем двойную судимость, за фамильярность… За историю про изнасилование, так и не раскрытую. Много за что. Но больше всего не нравился ему инженер потому, что он, дядя Коля, разбирался в технике лучше всех, и вся инфраструктура держалась на нем. А значит, он был важен. Сам старший инженер об этом прекрасно знал, а потому все время переступал черту.

      Но и это – уже неважно. Михаил устало кивнул. Повернулся назад. За его спиной стояла почти вся экстренная группа – вахтеры, охрана, санитары. Почти все при оружии,