Первый год. Чужая эра. Даниил Кислевский

и показывает, – тихо прошептал он.

      Повисла пауза. Никто не ответил, но помехи никуда не делись. Значит, на связи.

      – Ну выходите тогда. Сколько вас, мудаков, ждать еще? – грубо прохрипела рация.

      Доктор и комендант переглянулись.

      – Куда выходить? Прием.

      – На берег, блядь! Катюша, мать твою. На крышу, куда?! Прием…

      Михаил глубоко затянулся своей сигаретой, дойдя до фильтра.

      – На какую крышу, «Авангард-Семь»?

      Рация снова молчала, передавая помехи. Доктор поднял взгляд наверх, на потолок, словно пытаясь увидеть вертолеты через несколько этажей.

      – Мы бы их услышали, Миша… – тихо сказал он, но тут из рации снова донесся трещащий голос.

      – Вы там что, охуели совсем, Ларионов? Кому это надо?!

      Михаил крепко сжал микрофон, раздражаясь.

      – А ну попизди мне еще, капитан! Говорит комендант Ларионов! Доложить – где вы находитесь! – рявкнул он со всей силы. В этот момент, несмотря на недоумение и страх, Михаил все же нашел секунду, чтобы погордиться собой.

      Рация, будто задумчиво, потрещала.

      – Говорит «Авангард-Пять», – вежливее заговорил голос. – Находимся на вашей крыше, Башня. Видим сигнальные огни. Ждем личный состав для эвакуации. Прием.

      Михаил вскипел в секунду, в одно мгновение, развернулся на доктора, и, сжимая микрофон до треска, заорал:

      – Лыкин! Вы что творите, вашу мать! Вы огни зажгли?!

      Доктор вздрогнул, уставился на коменданта испуганными глазами и замотал головой.

      – Миша, Мишенька, это не я. Право слово, это не я, Мишенька! Я никаких приказов не отдавал, я вам клянусь, Миша!

      И в эту секунду доктор на глазах Михаила будто бы рассохся. Исчез, оставив вместо мудрого Вадима Николаича только старого, высокого и худого, испуганного старика…

      – Миша, правда, – тихо начал говорить доктор, но Михаил уже быстро, нервно обращался к эфиру:

      – «Авангард», не понял вас, какие огни? Прием.

      – Сигнальные, Башня. Красные такие огни.

      Михаил злобно втянул воздух. Ему вдруг захотелось раскроить череп этому тупому пилоту. И доктору… И даже самому себе.

      – Повторите, где вы находитесь, прием.

      За толстой цементной стеной жутко грохнул взрыв грома. Высоким писком из динамиков вырвались помехи. А затем, через почти что секунду, грохот грома ворвался с той стороны радиоволны. Началась гроза.

      – Блядь, да на крыше вашей Башни мы находимся, прием. Раздули тут…

      – Под Башней вы имеете ввиду здание КАТЭКа? – не выдержав, рявкнул Михаил в микрофон, нарушая собственные правила и рекомендации по безопасности от «Железки».

      Молчание. Почему, почему же он слышал гром из динамиков с такой задержкой? Где вертолеты? Михаил стиснул зубы почти до боли.

      И вдруг, разрезая помехи и электрические шумы, убирая их, четко и чисто, холодно, монотонно, в радиоэфире прозвучало:

      – Спасибо.

      Другим, совсем другим голосом – холодным, пустым, как молчание радио. А затем вновь,