В глубине Великого Кристалла. Пограничники. Владислав Крапивин

сказал Витька.

      – Не дуйся, и пошли на кухню.

2

      Кухня была маленькая. А с тех пор как Витька побывал здесь последний раз, в ней стало вообще не повернуться. Все углы, простенки и свободное пространство на полу были заставлены черными кубиками энергосборников, серебристыми импульсаторами и дополнительными нейроблоками. И еще всякими аппаратами, в которых Витька ни бум-бум.

      Отец по-журавлиному шагнул через ящик с кабелями к холодильнику, дернул дверцу.

      – Гм… Ни яиц, ни помидоров… Слушай, консервированная каша с говядиной есть. Хочешь?

      – Не все ли равно…

      – Отлично! Сейчас разогрею, пообедаем…

      «Вернее, поужинаем», – сердито подумал Витька, время Реттерберга отставало от времени «Сферы» на три часа, но уже и здесь вечерело.

      Отец сказал:

      – Ты тут не болтайся, я один управлюсь. Иди в комнату… Только не поднимай штору, у машины левый нейроблок закапризничал, свет он, видите ли, не переносит, псих такой…

      Витька послушно ушел.

      В комнате он потоптался, поморгал. Глаза все еще были мокрые. С дошкольных лет Витька знал примету: если вытирать слезы рукой – значит, они будут еще. А платка в карманах, конечно, не водилось. Витька подошел к окну, взялся за край мягкой ворсистой шторы. Она была туго натянута, закреплена внизу, Витька потянул край к лицу. Сверху сорвался, зацепил его по плечу и грохнул об пол гулкий цилиндрический карниз. В окно ударило вечернее солнце.

      Отец перепуганно ворвался в комнату.

      – Ведь я же просил… Я ее только сегодня повесил, временно, не закрепил еще, а ты…

      Витька держался за плечо. Штора на полу, как живая, дергалась и уползала в щель карнизной трубы. Но Витька не смотрел на нее. Смотрел на стекло.

      – Что это?

      – Где?

      – Вот это, – со звоном сказал Витька.

      – Не видишь, что ли, дырка… – бормотнул Мохов-старший.

      Дырка была диаметром с копейку. Ровная, матовая по краям, с маленькими, как паучьи лапки, трещинками. И отец понимал, что Витьке известно, как получаются такие дырки. И что от объяснений теперь никуда не деться. Витька молчал и ждал. И кажется, даже слышно было, как звенят в нем нервные жилки.

      – Чепуха… Давно это, на той неделе еще, – хмуро сказал отец. – Меня дома не было… Говорят, в квартале случилась перепалка: уланы и кто-то еще. Может, со своими же схватились, с теми, кто не хочет подчиняться муниципальной власти, такое иногда бывает тут… Вот и влетела случайная…

      – А защита?! Поле?!

      – Я же говорю – не было меня! А когда ухожу, поле убираю, переключаю на энергосборники. Не хватает же на все-то… Ну, ты чего нос повесил?

      Витька, ослабевший и поникший, опять забрался на кровать. Есть уже не хотелось. Он сказал унылым шепотом:

      – Зачем ты только перебрался сюда из «Колеса»…

      – Здесь удобнее… И сколько можно жить нахлебником!

      Витька знал, что отец нахлебником не был. Он им там, в «Колесе», о-го-го сколько помогал! Может, ушел потому, что не хотел больше связываться с подпольем?.. Нет, он, конечно, не трус.