Судья. Игорь Юрьевич Денисов

в коридор. Сердце стучало в клетушке груди. Я испытывал восторг и радость обретения, ибо обрел страсть. И боль, и страх, и ненависть к Кате, потому что теперь она что захочет, то со мной и сделает. Я буду скрывать, что у меня на душе, и ни черта не скрою.

      Остаток дня провел в горячке. Не спал ночью. Безумство повторилось на следующий день. Я везде встречал Катю: в коридорах, в столовой, на крыльце среди курящих. Я словно притягивал ее.

      «Нельзя, нельзя», думал я без конца, как полоумный. «Таня… Таня, ТАНЯ. Она – мое счастье, моя страсть, моя любовь».

      Но все было напрасно.

      Я хотел большего. Я жаждал получить ВСЕ!

      В первые минуты пожар легко потушить. Что я и сделал: пришел в комнату, сел за стол и написал на листке: ХОЧУ КАТЮ ДУБРОВСКУЮ. Начал выписывать все свои желания. Стать богатым и знаменитым, стать писателем, съесть шоколадный торт, познать Истину, пожать лапу Джону Леннону (интересно, как бы я сделал последнее?). Я увлекся, исписал двойной листок. Щеки остудились. Прочитал первую строчку и ничего не почувствовал. Сердце утихло.

      В дверь постучали. Я вздрогнул и скомкал листок.

      Дежурная по этажу: Покровского вниз. Зачем? Телефон.

      Радостный голос Тани поверг меня в буйный восторг. Я чуть не пустился в пляс с трубкой, прижатой к уху.

      Таня счастлива: с бабушкой все в порядке. Врач сказал, ничего серьезного. Прописал ингибиторы и диуретики.

      – Чего?

      – Диуретики.

      – А-а, – я нахмурился. Что-то я об этом слышал от приятеля-медика. Не мог вспомнить.

      – …Я рассмеялась и сказала врачу… знаешь, молодой такой? Ну, ты не знаешь. Сказала, что все будет в порядке, а бабушку я в обиду не дам.

      – Молодец. Домой-то собираешься?

      Я чувствовал сквозь трубку, что это «домой» для Нее, как и для меня, означает что-то теплое, большое, мягкое.

      – А как же! Небось, скучаешь? Извелся весь?

      – С ума схожу!

      Спустя неделю мне позарез понадобилось ехать в Валдай. Я оставил мать одну, все хозяйство на ней. Нехорошо.

      – Что-то мы с тобой все время в разъездах.

      Я сказал это, насмехаясь. Таня на полном серьезе предложила ехать со мной.

      – Как раз случай… мы же все равно должны будем сказать… ты понимаешь.

      Улыбаемся до ушей.

      Пока шли к дому по узким, выпуклым валдайским улочкам, я рассказывал Тане о детстве, показывал знакомые места.

      Мать приняла нас тепло. Я не предупреждал ее, но в прошлые приезды рассказывал о Тане. Мать смекнула, откуда ветер. Она взглянула на Таню, прищурившись и отклонившись корпусом. Таня кашлянула, горделиво улыбаясь. Мать улыбнулась сухими губами. Вокруг глаз собрались морщины.

      – Проходите.

      Сухо кашляя, прошла в коридор. Ее дыхание вырывалось из легких со свистом и хрипами.

      Посидели хорошо. У матери было много недостатков, но она искренне любила молодость, и доверяла мне. Если я решу жениться, она слова н�