Судья. Игорь Юрьевич Денисов

неприятно поразило, что Павел дал ей чашку с отколотым краем. Вдобавок, к внутренней стороне чашки прилипла какая-то гадость – засохшее варенье.

      – А у тебя других чашек нет? Эта какая-то… не такая.

      Они начали спорить и быстро закипели. Павел бросил полотенце на пол, покраснев от гнева:

      – Знаешь, что, милая моя? Здесь тебе не дворец!

      – Вот как? А кто затащил меня сюда? Можно подумать, я сама напросилась!

      Павел поднял полотенце.

      – Как знаешь. Раз уж ты здесь, привыкай. Праздник закончился.

      Он отвернулся.

      Инна закрыла рот.

      – Ничего себе заявочки, – пробормотала она.

      Пока все для нее исчерпывалось протекающим бачком в туалете, отсутствием телевизора, газет и журналов.

      Зато его дом был завален книгами. Учебники, монографии, психология, философия, фантастика, классика, оккультизм. Инна вяло пролистала «Униженных и оскорбленных», пока Павел готовил ужин. На третьей странице у Инны заболела голова из-за длиннот и отсутствия диалога.

      Ужин оказался не так плох, хотя его никак не назовешь романтическим: жареная картошка с яичницей и сосисками, чай с бутербродами. В конце трапезы Павел и Инна ели свиную тушенку прямо из банки. Ужинали молча.

      – Ты всегда на ночь так наедаешься? – спросила Инна. – Смотри, нам сегодня не спать!

      Павел промолчал.

      Инна разделась и легла в кровать. Хотя бы простыни свежие.

      «Теперь будем трахаться».

      Ей стало противно, как никогда не было.

      Она ждала Павла, но он так и не пришел. Лег на диване. Вскоре послышался тихий свист его дыхания. Инна почувствовала странную благодарность.

      Девушка повернулась набок и заснула под вой ветра за стеной.

      Когда Инна открыла глаза, белый утренний свет струился между занавесками. Девушка наморщила лоб, рассматривая витиеватые трещины на потолке.

      Несколько секунд понадобилось ей, чтобы вспомнить вчерашнее. Она в чужом Доме. У Павла. Он выкрал ее и утащил в подземное царство.

      Некоторое время Инна прислушивалась. Если Павел дома, она притворится спящей.

      Но ни топота, ни покашливаний, ни звона посуды девушка не услышала.

      Всякий раз, вставая с кровати, Инна совершала неимоверное усилие. И всегда вставала в тяжелой депрессии, которую было просто необходимо залить алкоголем. Внутренние голоса Инна заглушала, включая телевизор или музыку. От боли и гложущей тоски Инну изо дня в день спасали многочисленные вечеринки, гулянки, лихорадочный секс. Только так. Окунуться в дурманящий водоворот. Не думать о завтра и забыть все вчера.

      Но в это утро она с изумлением обнаружила, что совершенно спокойна.

      На столе стояла холодная сковородка с остывшей яичницей, обернутый полотенцем чайник и накрытое тарелкой блюдо. Инна приподняла тарелку. Оладьи.

      На столе записка. Корявым мелким почерком Павел написал:

      УШЕЛ НА РАБОТУ И ПО ДЕЛАМ. ВЕРНУСЬ НЕ ЗНАЮ КОГДА. НЕ ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ЛЮБИШЬ НА УЖИН, ПОЭТОМУ ПРИДЕТСЯ ЕСТЬ ТО, ЧТО ЛЮБЛЮ Я.

      – А что