Возраст зрелости. Жан-Поль Сартр

работой, в фартуках, с полотенцами, обвязанными вокруг головы; для них тоже начинался день. Каким он будет? Матье немного запыхался, поднимаясь; перед тем, как позвонить, он подумал: «Нужно бы делать зарядку». А потом: «Я это говорю себе каждый раз, когда поднимаюсь по лестнице». Он услышал мелкие шажки; лысый светлоглазый человечек, улыбаясь, открыл ему дверь. Матье сразу узнал его; это был немец, эмигрант; он часто видел в кафе на Домской набережной, как тот смакует кофе со сливками или сидит, склонившись над шахматной доской, не сводя глаз с фигур, облизывая толстые губы.

      – Я хотел бы видеть Сару, – сказал Матье.

      Человечек стал серьезным, поклонился, щелкнул каблуками; уши у него были фиолетовые.

      – Веймюллер, – с готовностью представился он.

      – Деларю, – равнодушно отозвался Матье.

      Человечек снова приветливо улыбнулся.

      – Заходите, заходите, – сказал он. – Сара внизу, в мастерской, она будет так рада.

      Он впустил его в прихожую и, семеня, исчез. Матье толкнул застекленную дверь и вошел в мастерскую Гомеса. На площадке внутренней лестницы он остановился, ослепленный светом, прорывающимся сквозь большие пыльные витражи. Матье заморгал, заболела голова.

      – Кто там? – донесся голос Сары.

      Матье склонился через перила. Сара сидела на диване в желтом кимоно, Матье видел кожу головы сквозь редкие прямые волосы. Напротив нее как бы пылал факел: рыжая голова брахицефала… «Это Брюне», – подумал Матье с досадой. Он не видел его уже полгода, но не испытывал ни малейшего желания встретить его у Сары: это было неудобно, им нужно было многое друг другу сказать, их связывала старинная затухающая дружба. И потом, Брюне приносил с собой слишком много воздуха извне, целый мир, привыкший к физическому труду, непрерывным усилиям, строгой дисциплине и все же склонный к насилию и бунту: ему вовсе не следовало слышать постыдный альковный секретик, которым Матье намеревался поделиться с Сарой. Сара подняла голову и улыбнулась.

      – Здравствуйте, здравствуйте, – сказала она.

      Матье ответил на ее улыбку: он видел сверху ее плоское и непривлекательное лицо, источенное добротой, а под ним, из-под кимоно, огромную дряблую грудь. Он поспешил спуститься.

      – Какими судьбами? – спросила Сара.

      – Мне нужно у вас кое-что спросить, – сказал Матье.

      Лицо Сары порозовело от удовольствия.

      – Все, что хотите, – мгновенно отозвалась она.

      И добавила, радуясь удовольствию, которое она рассчитывала ему доставить:

      – Вы знаете, кто у меня?

      Матье повернулся к Брюне и пожал ему руку.

      Сара обволакивала их растроганным взглядом.

      – Привет, старый социал-предатель, – сказал Брюне.

      Несмотря ни на что, Матье был рад услышать этот голос. Брюне был огромный, крепкий детина с медлительным крестьянским лицом. Вид у него был не особенно любезный.

      – Привет, – сказал Матье. – А я уж думал, что ты умер.

      Брюне засмеялся, не отвечая.

      – Садитесь