Жизнь, которую мы потеряли. Аллен Эскенс

в которых утром ходила на занятия. Она сказала «привет», обвела глазами кухню проверить, что я уже поставил кипятить воду, после чего направилась к сидевшему на диване Джереми.

      – Какой фильм сегодня смотрим, красавчик? – спросила она.

      Джереми слегка зарделся:

      – Может, «Пираты Карибского моря»?

      – Отлично! – улыбнулась Лайла. – Мне нравится этот фильм.

      Ответив ей своей фирменной глуповатой улыбкой, Джереми направил пульт дистанционного управления на телевизор, а Лайла нажала на кнопку воспроизведения.

      Глядя на Джереми и Лайлу, сидевших рядышком на моем диване, я вдруг почувствовал укол ревности, но ведь именно этого я и хотел. Я использовал Джереми, чтобы заманить Лайлу к себе домой, и она пришла к нему, не ко мне. Вернувшись к спагетти, я то и дело поглядывал на Лайлу, внимание которой было разделено поровну между телевизором и стопкой бумаг на тему моего домашнего задания на кофейном столике.

      – Ты что, изучаешь войну в Сальвадоре? – поинтересовалась Лайла.

      – Войну в Сальвадоре? – переспросил я, бросив на нее взгляд через плечо.

      Она читала передовицу на газетной полосе, которую я скопировал в библиотеке.

      – У тебя тут статья о подписании мирного договора между Сальвадором и Гондурасом.

      – Ах, это… Нет. Посмотри на колонку чуть ниже.

      – Об этой девушке? – спросила Лайла.

      – Ага. Я беру интервью у парня, который ее убил.

      Лайла, на секунду притихнув, принялась читать скопированные статьи. Я заметил, как подергивалось ее лицо, когда она читала те отрывки, где описывались самые ужасающие подробности смерти Кристал Хаген. Помешивая спагетти, я терпеливо ждал ответа. Помолчав, Лайла спросила:

      – Ты меня разыгрываешь?

      – Что?

      Она еще раз пробежала глазами статью:

      – Ты что, интервьюируешь психопата?

      – Ну и что здесь плохого?

      – Все, – ответила Лайла. – Нет, я удивляюсь, как эти тюремные подонки умеют привлекать к себе внимание простаков! Я знала девушку, которая обручилась в тюрьме с каким-то мерзавцем. Она клялась, что он невиновен – осужден по ошибке, два года ждала его освобождения. Шесть месяцев спустя он снова оказался в тюрьме, избив ее до полусмерти.

      – Карл не в тюрьме, – робко пожал я плечами.

      – Он не в тюрьме?! Почему он не в тюрьме после всего того, что сотворил с этой девушкой?

      – Он умирает от рака в доме для престарелых. Ему осталось жить несколько месяцев.

      – И ты берешь у него интервью, потому что…

      – Я пишу его биографию.

      – Пишешь его историю? – спросила Лайла с плохо скрытым неодобрением в голосе.

      – Это для занятий по английскому, – объяснил я почти извиняющимся тоном.

      – Ты сделаешь его скандально известным.

      – Это для занятий по английскому, – не сдавался я. – Один преподаватель, ну и самое большее двадцать пять студентов. Это вряд ли можно назвать скандальной известностью.

      Лайла