Грязь. Андрей Николаевич Зоткин

какой-то момент мой товарищ остановился, смотря на проезд во двор. Там стоял мужчина в джинсовом костюме. Его рвало, но совершенно без напряжения в теле. Он просто стоял, склонив голову и то, что вытекало из его рта на траву, освещалось в лучах закатного солнца.

      – Пошли отсюда, Босх, – ударил я своего товарища по плечу.

      Он развернулся, и мы зашагали дальше:

      – Почему Босх?

      – Будешь рисовать всякую пакость, видя её вокруг. А через сто лет станешь классиком.

      – Почему только через сто?

      – При жизни не поймут, даже не надейся.

      – Эх, люди… Позор тому, кто дурно об этом подумает!

      – Позор! – с грозной интонацией подхватил я.

      Не удивляйтесь этому. Мы часто, подобно рыцарям повторяли: «Позор тому, кто дурно об этом подумает!» А потом хором: «Позор! Позор!» Это нас и забавляло, и заставляло не забывать о том, что все мы разные.

      Мы перекусили в фудкорте ближайшего торгового центра. Вид из окон открывался на дальнюю часть парковки, на которую в будние дни никто не ставит машин. Там скакали несколько школьниц. Катали друг друга на спине, кривлялись, мотали головами, махали руками. Ещё что-то говорили, но мы не слышали. Я сказал:

      – Прям Шекспира ставят.

      Мой товарищ внезапно сказал:

      – Слушай, у меня тут два билета в оперу, может, сходим?

      – Ты серьезно?

      – Ну да.

      – Прям в этом?

      – Тебе не нравится моя чудесная толстовка?

      – Это же театр.

      – Расслабься. Я знаю, что ты уже согласен, господин Пуччини. Ты у нас первый театрал!

      И вот мы уже сидели на самом верхнем ярусе балкона, буквально под «куполом» театра. Вот такая быстрая жизнь. Мой товарищ вжался в кресло и смотрел вперёд. Зрительский зал заполнялся неспешными людьми.

      – А у тебя когда-нибудь возникало желание прыгнуть вниз?

      Я вопросительно посмотрел на него:

      – Отсюда?

      – Да. Разбежаться по этим красным ковровым дорожкам и прыгнуть вниз, прямо в партер. Это будет захватывающе.

      Он с нездоровым блеском в глазах смотрел бортик балкона.

      – Кажется, я понимаю, почему ты так вжался в своё сидение и вцепился в подлокотники.

      – Угу… Меня пугают такие мысли.

      – Думаю, это ответная реакция на твою боязнь высоты.

      – Не боюсь я высоты, – гордо заявил он.

      – Да-да, просто боишься прыгать с больших высот. Это, кстати, разумно.

      Через минуту молчания я сказал, смотря по сторонам:

      – Одни старики, зрелые люди. Почти никакой молодежи. Ну, кроме вон тех.

      Я показал рукой на школьный класс, который рассаживала строгая высокая женщина.

      – А потом они спрашивают, почему молодежи так не нравится опера. Меня, кстати, тоже так приводили. В итоге я подрался с одноклассником во время представления и нас выставили из театра.

      – Хорошие воспоминания.

      – Ещё бы.

      Сегодня был гала-концерт: приглашенные певцы, итальянская опера, лучший дирижер, сплоченный оркестр… Это было прекрасно