Голубые огни Йокогамы. Николас Обрегон

кто-то влез в ее шкафчик.

      У них над головой вздрогнул и загудел насос.

      – Что было украдено?

      – Это самое странное: только ее униформа. Но это бессмысленно, форму выдает университет. Обычная дешевая форма. Ее регулярно меняют.

      – Как по-вашему, у нее были враги?

      – Всегда такая тихая… Не представляю, чтобы у нее были враги. Кто мог желать ей зла?

      – У вас есть ключ от замка?

      – Да, конечно.

      Он поискал в связке ключей нужный и отдал Ива-те. Раздался скрип, и замок открылся. Шкафчик был пуст.

      Три – девчонка.

      Четыре – пацан.

      – Значит, госпожу Канесиро обворовали в начале года?

      – Именно так.

      – Не подскажете точную дату?

      – Все записи у меня в кабинете.

      Он повел Ивату по неосвещенному и пропахшему моющими средствами коридору, в темных закоулках которого, казалось, кто-то прячется. Кабинет завхоза кое-как вмещал стол, стул и стеллажи со скоросшивателями. Толстяк с кряхтением дотянулся до нужной папки.

      – Вот он.

      Он открепил файл, датированный январем 2011 года.

      ЖАЛОБА ТАКАКО КАНЕСИРО

      О ВЗЛОМЕ ШКАФЧИКА

      Ивата записал дату.

      – Полицию вызывали?

      – Нет. Решили уладить все на месте.

      – Вора нашли?

      – Уволили молодую иранку, которая проработала здесь недолго.

      – Она созналась в краже?

      Завхоз нервно хохотнул:

      – Видите ли, процедура была скорее… неформальной.

      – А работу она потеряла тоже неформально?

      – Несколько ее сослуживиц дали показания о ее ненадежности. Сама женщина не стала возражать.

      Ивата кивнул:

      – Иранская иммигрантка вряд ли отважилась бы. Менеджер побледнел как полотно:

      – Инспектор, я вас уверяю…

      Ивата только отмахнулся:

      – Как ее зовут?

      – Саман Гилани. Правда, я не уверен в произношении.

      Ивата провел пальцем по странице, стараясь запомнить иероглифы.

      – У вас работают люди с криминальным прошлым?

      Толстяк задумался:

      – Вполне возможно. Но я имею дело только с неквалифицированным персоналом, как видите. Теперь такие проверки не проводятся. К тому же все они работают у нас внештатно.

      – Что ж, ясно. Благодарю за помощь.

      Завхоз поклонился и проводил его до двери. Ива-та шел по коридору один. Никакого шуршания он не слышал, зато завывание насосов и свист пара усилились. Дойдя до лестницы, Ивата набрал номер Сакаи.

      – Что еще? – рявкнула она.

      – Слушай, в гонке новые лошадки. Ты в конторе?

      – Да. Давай имена.

      – Во-первых, Саман Гилани. Но надежды мало. – Он продиктовал имя по буквам. Сакаи молчала.

      Пять – серебро.

      – Итак, она иранка. Депортирована около двух недель назад. Сюда приехала в девяностых по соглашению о трудовых мигрантах, обратно не возвращалась. Ребенок от гражданина Японии. Похоже, малыш на попечении государства. Но как она связана с