Не своя жизнь. Татьяна Осипцова

уж, ты скажешь!

      Денис лицом пошел в отца, все так говорили.

      – Сынок, надо уезжать.

      – Куда?

      – В Израиль. Сонечка очень довольна. Пишет, язва ее куда-то подевалась, медицина там отличная. Как блокаднице, ей назначили хорошую пенсию. Фима служит в больнице, от оборудования в восторге. И Аркадий, он ведь в Германию перебрался, они созваниваются – тоже говорит, что прекрасно устроился.

      – Мама, ты с ума сошла?! Что мы там будем делать?

      – Жить. Спокойно жить. Здесь страшно, и с каждым днем становится все страшнее. Все уехали. Мои двоюродные братья. Троюродная сестра Лика с семьей буквально на днях собираются. Был бы дядя Гриша жив – тоже бы уехал.

      – Мама, я никуда не поеду, – твердо заявил Денис. – Не хочу! Что мне там делать, без языка?

      – Ты способный, сынок, выучишь. Там многие говорят на идиш, он похож на немецкий, а ты учился в немецкой школе. Английский, спасибо тете Лизе, у тебя, считай, свободный.

      – Нет, мам, ты с ума сошла. Мне что, институт бросать? И я Иру люблю, мы через год поженимся. Отец ее никуда не отпустит!

      Нелли Леонидовна горько взглянула на сына, тяжело встала с места и побрела в свою комнату.

      Пару месяцев она не заговаривала об отъезде, а в середине лета сообщила:

      – Я подала документы на выезд. Прости, сынок, но квартиру придется продать. Деньги мы с тобой поделим – мне ведь надо будет с чего-то там начинать. Я не блокадница, на большое пособие рассчитывать не приходится. А ты после свадьбы купишь другую. Думаю, Ирин отец вам поможет.

      – Когда? – спросил ошарашенный Денис.

      – Не скоро. Думаю, полгода или даже больше.

      – Выходит, тебя не будет на нашей свадьбе?

      – Денис, есть вещи важнее, чем праздники. Я больше не могу здесь.

      Иришка была в Адлере. Каждое лето Валентин Артемьевич отправлял ее туда. На этот раз она очень не хотела ехать, не хотела расставаться с Денисом. Почти ежедневно он получал от нее подробные забавные письма: о тетке, соседях, погоде, урожае. Он обязательно отвечал на каждое, хотя письма писать не умел и не любил, но как еще сообщить Иришке, что любит ее и ужасно скучает. О том, что надумала мать, Денис не написал.

      Когда рассказал об этом Сашке, тот, на удивление, решение Нелли Леонидовны одобрил:

      – Ну и правильно. Знаешь, будь у меня в родне евреи – я бы тоже свалил. Хорошо теперь немцам и евреям – езжай на историческую родину… Что здесь делать? Глянь вокруг: все рушится на глазах! Правильно отец говорит: если несколько лет стоять на распутье, гадая, какой дорогой идти, то все дороги вокруг травой зарастут. – Денис не возражал, и Сашка продолжил, сощурив со злостью глаза: – Зато хапугам нынче раздолье: пока демократы на митингах глотки дерут, они народное достояние растаскивают. Знаешь, что у отца в пароходстве творится? Пароходы приватизируют – легко и непринужденно. Представляешь – па-ро-хо-ды! Нет, я бы уехал. Хоть в Израиль, а потом можно и в Америку.

      – Ты, что ли, Сашка, не патриот?

      – А ты – патриот?

      – Я