Не своя жизнь. Татьяна Осипцова

стране в поддержку народных избранников митинговали тысячи и тысячи. Депутаты отказались подчиниться указу о роспуске, и тогда Ельцин по совету Гайдара приказал оцепить дом Верховного Совета силами войск и МВД, отключить его от воды и света. А когда и это не помогло, ввел в город танки. Белый дом, в котором находились сотни людей, обстреливали со стороны Арбатского моста. Весь мир наблюдал, как из разбитых окон здания на Краснопресненской набережной вырываются черные клубы дыма.

      – Ты видишь? – кивнула на экран Нелли Леонидовна. – Нет, бежать отсюда, бежать! Сынок, может, все-таки вместе уедем?

      – Мама! – возмущенно воскликнул Денис. – Мне кажется, мы уже сто раз об этом говорили!

      – Хотя бы загранпаспорт сделай, я тебе оттуда вызов пришлю. Приедешь, посмотришь – может, понравится?

      – Хорошо. Посмотреть можно, интересно ведь, – сдался он. – Но не останусь, мам, это точно.

      – Наверно, я в феврале или в марте уеду. Надо о продаже квартиры думать. Я с Лизой говорила, ты можешь у нее пожить – она теперь почти круглый год на своем участке. Даже обрадовалась, что квартира присмотрена будет.

      Мамина подруга, тетя Лиза, учительница английского на пенсии, жила двумя этажами выше, в такой же квартире, как у Колесниковых. В последние годы она предпочитала жить на даче, говорила, что не только воздух, но и в целом атмосфера там лучше, спокойнее.

      К середине марта квартира была продана, деньги в долларах поделены. Свою долю – восемьдесят две купюры с физиономией Франклина – Денис запрятал под книжный шкаф в квартире тети Лизы. Мать взяла с него слово, что попусту он их тратить не будет, только на покупку квартиры и обстановку.

      В конце месяца Денис с Ирой провожали Нелли Леонидовну на вокзале. В Тель-Авив она летела из Москвы.

      – Ирочка, ты уж прости, что на свадьбе вашей не буду. Надо ехать, пока выпускают, а то вдруг перестанут? Неизвестно, что за полгода может случиться… Денису я вызов пришлю, в августе он приедет в Израиль, и я передам тебе подарок. Ты уж не обижайся на меня, девочка.

      – Что вы, Нелли Леонидовна, какие обиды? Вы ведь потом будете приезжать, и мы к вам.

      – Конечно, моя хорошая.

      Она заплакала, у Дениса тоже подозрительно заблестели глаза.

      – Мам, я приеду в августе. Обязательно приеду. Не плачь, не навсегда расстаемся.

      – Кто знает? – утирала слезы Нелли Леонидовна.

      – Мам, может, ты еще и вернешься. Вдруг все изменится?

      Она безнадежно покивала, обняла сына в последний раз, поцеловала, и поднялась в тамбур.

      Молодые двинулись вдоль вагона, чтобы увидеть ее в окне, помахать на прощанье. Спустя минуту поезд дернулся и пошел, вначале медленно, затем быстрее. Оголилась соседняя платформа. Тыл последнего вагона уже превратился в точку, а Денис все продолжал смотреть в ту сторону.

      – Денис, – прижалась к его плечу Ира.

      Он очнулся и обнял ее одной рукой.

      – Мы с мамой никогда не расставались больше чем на две недели. Обычно в лагере родительский