28 июля. Альвера Албул

изныла от тоски, оттого общение решила совместить с вышиванием.

      – Мисс Фёрт, так Вы здесь в гостях? – спросила девушка.

      – Да, Вы правы, – ответила Роузмари, – миссис Фергюсон кузина моей матери. Мы приехали навестить родственников.

      – Простите за чрезмерное любопытство, но откуда Вы? Эдвард мне не рассказывал, что у него есть родственники за пределами Лондона.

      – Я вообще мало, что Вам рассказывал, мисс Стрикленд, – проговорил мистер Фергюсон.

      – Ничего страшного, я в силах рассказать про себя сама, – ответила Роузмари, – я живу со своими родителями в Бедфордшире, в Лутоне. У моего отца имение, усадьба и целое поле. Он занимается производством молока и говядины, разводит лошадей. Так же у него имеются акции и пара магазинов в Лондоне.

      – Мне очень интересно, мисс Фёрт, каких именно магазинов хозяин Ваш отец? – спросила мисс Стрикленд.

      – Я точно не знаю, – Роуз пожала плечами, – насколько мне известно, один магазин торгует мясом, яйцами и молоком, а другой – тканями и лентами.

      – Потрясающе, – проговорила мисс Стрикленд, – мой отец лишь держит центральный Лондонский банк, и ему этого хватает.

      На какое-то время снова повисла тишина. Роузмари с головой ушла в вышивание, но её отвлек Эдвард.

      – Вы замечательно вышиваете, мисс Фёрт.

      – Спасибо, мистер Фергюсон.

      – Это пейзаж? Мне что-то аж самой захотелось что-нибудь да вышить. Я помню, однажды вышивала пейзаж, да такой большой, что получилась целая картина.

      Вайолет не могла остановиться, нахваливая свою вышивку, на которой вышила все до мелочей. Там был хвойный лес, шишки, и Вайолет так старалась, что в шишках даже видно семечки.

      В этот момент Роузмари поняла, что Вайолет освоилась, привыкла к их компании и могла начать себя нахваливать. А чуть позже выяснилось, что ей девятнадцать.

      От вечера у Роузмари остались смешанные чувства. Вайолет оказалась болтливой, чрезмерно любезной и не смотря на всю свою внешнюю привлекательность, крайне неприятным человеком. Эдварда теперь она понимала, потому что на его месте ни за что не согласилась бы на подобный брак. Для неё казалось ночным страшным сном родство с этими людьми.

      Родители Вайолет были ещё хуже. Они всем своим видом давали понять своё истинное отношение к семьям Фёрт и Фергюсон. Миссис Стрикленд бросала недовольный холодный взгляд то на Роуз, то на её мать. А мистер Стрикленд отказался от общения с мистером Фёрт.

      – Поистине неприятные люди!

      – Эбенейзер, умоляю, – выдохнула миссис Фёрт, – я очень устала и хотела бы отдохнуть.

      Они уже были в спальне, что им выделила миссис Фергюсон. Женщина уже осталась в ночном халате, расстилая постель. Ее муж в полном негодовании ходил по комнате туда и обратно.

      – Ты видела, как эта дамочка смотрела на нашу дочь? – спросил он у жены.

      – Милый, – женщина была готова вспылить, – ложись отдыхать.

      – Она смотрела на неё как…

      – Эбенейзер! –