28 июля. Альвера Албул

с Эдвардом потеряло прежнюю прелесть, и она пыталась проводить вечера занявшись вышивкой в одиночестве или же читая книги.

      После приступа Роузмари в церкви было решено упразднить все платья с корсетом в ее гардеробе, ко всему сейчас активно развивалась совершенно другая мода, поэтому через пару дней после похорон миссис Барнетт, миссис Фёрт повела дочь в ателье и магазины мод. Для Роуз было куплено множество новых шляпок, лент и перчаток.

      – Знаешь милая, кому ты должна сказать спасибо? – спросила миссис Фёрт, когда те выбирали платья.

      – Кому же, матушка? – спросила Роузмари.

      – Конечно же кутюрье по имени Поль Пуаре, – ответила ей мать, – он вывел из моды корсеты.

      Девушка согласна кивнула, разглядывая выбор магазина.

      – Есть события куда важнее, чем какие-то платья и корсеты, – вдруг заговорил продавец.

      Обычный мужчина с сантиметровой лентой, висящей на шее, глаза которого горели какой-то идеей. Или так казалось Роуз из-за бликов его очков.

      – Правда? – спросила миссис Фёрт. – Что для женщины может быть важнее?

      – Боюсь, это важно не только для женщины, – ответил мужчина, – но и для всего человечества. А Вашей прелестной дочери я посоветовал бы вон то платье из атласа с шифоном, оно будет хорошо на ней смотреться.

      – Вы разбудили во мне такой интерес, что я не могу говорить сейчас про платья, – ответила ему миссис Фёрт.

      – Неужели Вы не слышали? – спросил с усмешкой продавец. – Сегодня пятнадцатое мая, а значит, что уже полтора месяца как в Белфасте строится Титаник! Вы слышали, что его сделают еще длиннее и роскошнее чем Олимпик?

      – Ах, – женщина усмехнулась, – если Вы об этом, то мой муж только об этом и говорит с мужем моей кузины. Они с такими серьезными лицами садятся на диван, что ощущение, словно они обсуждают надвигающийся конец света. Что Вы говорили про платье?

      Продавец был явно разочарован и продолжал обслуживать клиентов, не смотря на их предвзятое отношение к строящемуся короблю.

      Помимо всего прочего миссис Фёрт даже позволила себе купить для дочери духи. И теперь Роуз в новом образе мало отличалась от прекрасных дам Лондона.

      В доме была тишина. Роузмари была в своём новом платье цвета топленого молока и стояла у окна в своей комнате. За ее окном, небольшим, с белыми кружевными занавесками шумел будничный Лондон. За несколько дней присутствия в столице, Роуз заметила, как быстро и резко сократилось количество экипажей с лошадьми. По дорогам шли автомобили. Люди оборачивались на них, обсуждали их и поражались тому, что лошади больше не нужны.

      Вдруг внизу заиграла музыка, и Роузмари решила спуститься в гостиную. Там перед отцом хвастался мистер Фергюсон, показывая граммофон.

      – Смотри, какое прекрасное новое приобретение! – говорил он. – Музыка теперь в нашем доме будет всегда.

      – Я видел, ты ещё что-то припас, – проговорил мистер Фёрт.

      – Конечно, ещё кое-что есть! – мужчина сдерживал довольный смех, запуская руку во внутренний