Все шансы и еще один. Кристина Арноти

сказал он. – Но я уже заказал… Трудно все отменить.

      «Какое ужасное мещанство, – подумала Лиза, – как он дурно воспитан!» Она расплылась в очаровательной улыбке и сказала:

      – Ну и что ж, что заказали? Вы оставите им щедрые чаевые, и мы спасем наш вечер.

      Она сказала «щедрые» и испугалась, что он к тому же скупердяй. Не только дурно воспитанный человек. Она терпеть не могла мелочность. Лоран подумал: девушка, похоже, смотрит на все свысока. Он признался себе, почти с сожалением, что в ней есть шик. В нем проснулся глубоко спрятанный снобизм.

      Он немного подумал и сказал:

      – Мы оба здесь, дорогая барышня. Нет никакой причины уходить сейчас. Правда, я пришел в состоянии немного напряженном. Вы в этом не виноваты. В конце рабочего дня я часто бываю в таком состоянии. Чтобы успокоиться, мне надо немного времени. Уверяю вас, что быть с вами для меня – удовольствие… Если нет, зачем бы я вас пригласил?

      – Вот именно, – сказала она. – Вы ничего об этом не знаете. С сегодняшнего утра прошли целые годы. Предлагаю нам разойтись, еще есть время, а потом – все забудется… Согласны?

      Самолюбие Лизы было задето. Надо было расстаться с этим человеком, изобразив нестесняющуюся женщину. Спасти лицо.

      – У меня впечатление, что мы говорим на разных языках и не хватает переводчика… – сказал Лоран. – Будьте любезны, переведите получше мои чувства, ведь это – ваша профессия.

      Лиза улыбнулась. Официант подошел и налил вина. Лоран продолжал изображать знатока. Понюхать, слегка прикоснуться, попробовать, оценить, подумать и согласиться.

      «Невыносимо, – подумала Лиза, скрывая свое нарастающее возмущение. – Все эти типы с их вином, это смешно».

      – Хорошо, – сказал Лоран официанту. – Ступайте. Барышне тоже налейте…

      Она согласилась, не говоря ни слова. Пара глотков вина не стоила того, чтобы тратить столько энергии на протесты.

      – Чин-чин! – произнес Лоран, выпивая из своего бокала. – Скажите мне что-нибудь приятное, и мы чудесно проведем вечер.

      – Вы заслуженный оратор.

      Это было все равно что заявить Дон Жуану, что он образцовый священник. Слово «оратор», да еще «заслуженный», его обескуражило.

      – Вы слишком добры ко мне, – ответил он с грустью. – Я бы предпочел услышать, что вы со мной хорошо себя чувствуете.

      – Почти что, господин Же. Я себя чувствую почти что хорошо. Но еще несколько минут тому назад я была как птица, севшая на провод, по которому пущен ток высокого напряжения.

      Он был почти что польщен. Все определения, отличавшие его от обычных людей, ему льстили. Он чувствовал себя исключительной личностью, но надо было, чтобы ему это говорили. Часто говорили. Как можно чаще.

      Официант принес им суп. Лоран опустил ложку в суп-пюре из спаржи с крабами и тотчас отложил ее – до того суп был горяч. Блестящий и внезапно разговорчивый, старающийся понравиться, он болтал: знаменитые имена и места смешались в ловко составленных сочетаниях. Он говорил и о парламенте, и о визите к королю африканской страны, упавшему в люк. Намекнул на еженедельные занятия теннисом: «Надо, надо часок, чтобы размять мышцы», и