Нефертити. Мишель Моран

ты не хочешь, чтобы твое имя запомнили в веках?

      – Чем? Введением налога на храмы?

      На мгновение между ними повисло молчание.

      – Ты станешь самым могущественным сановником в царстве, – взмолилась она. – Я позабочусь об этом. Пока он будет строить свои храмы, ты будешь править страной. Политика его не интересует. Вся власть окажется в твоих руках, и Панахеси рядом с тобой будет смотреться, как степной шакал рядом со львом.

      Глава девятая

Шему, сезон урожая

      К концу второго дня я начала узнавать в лицо матросов на борту нашего корабля. Они кивали мне, когда я проходила мимо, но выглядели усталыми и измученными, поскольку все свое время проводили на палящем солнце, поддерживая собственные силы лишь водой и похлебкой. Впрочем, для Ипу у них всегда находилось время. Когда она шла по палубе, покачивая бедрами и тяжелыми золотыми серьгами, мужчины разговаривали с ней так, как брат может разговаривать с сестрой, а когда рядом никого не было, даже пересмеивались между собой втихомолку. А вот со мной они ограничивались тем, что вежливо роняли: «Госпожа».

      К концу третьего дня пути мне стало скучно. Я пыталась читать, узнавая любопытные вещи о деревьях, что росли в царстве Митанни далеко к северу от нас, где Хабур впадает в Евфрат. К тому времени как мы провели семь дней на реке, не сходя на берег, я прочла все семь трактатов, которые Ипу сумела раздобыть на базарах Фив. Затем, на восьмой день, безостановочное странствие прискучило даже Аменхотепу, и мы сошли на берег, чтобы размять ноги и разжечь костры.

      Слуги насобирали дров, чтобы зажарить диких гусей, которых поймали на реке, и мы поужинали из лучшей фаянсовой посуды Старшего. Такое пиршество стало приятным разнообразием после черствого хлеба и инжира, которыми мы питались до сих пор, и Ипу присоединилась ко мне у костра с кубком лучшего вина фараона. Вокруг нас, у доброго десятка других костров, пьянствовали солдаты, а придворные играли в сенет. Ипу вдруг улыбнулась, глядя в свой кубок.

      – Лучшего вина я еще никогда не пробовала, – призналась она.

      Я вопросительно приподняла брови:

      – Даже на виноградниках своего отца?

      Кивнув, она наклонилась ко мне:

      – Думаю, что они открыли самые старые бочки.

      У меня перехватило дыхание:

      – Просто так? И фараон не возражал?

      Она украдкой взглянула на Аменхотепа, и я проследила за ее взглядом. Пока придворные пересмеивались, а Нефертити о чем-то негромко разговаривала с нашим отцом, Аменхотеп смотрел на огонь. Губы его были плотно сжаты, и в трепетном свете костра лицо его выглядело осунувшимся.

      – Он думает только о том, как бы быстрее добраться туда, – ответила Ипу. – Чем скорее он окажется в Мемфисе, тем раньше завладеет посохом и цепом Египта.

      К нам направился Панахеси под руку с Кией, беременность которой уже была очевидна. Когда они подошли к нашему костру, Нефертити обернулась и больно ущипнула меня за руку.

      – Что она здесь делает? – нетерпеливо спросила она.

      Я потерла