Сказание о Старом Урале. Павел Северный

счастье, он тебе не попутным оказался!

      – Может, так и будет. Ты счастливая… По весне Никиту своего сюда из Москвы позови.

      – Надобен тебе?

      – Пора к строгановскому ладу привыкать. В Москве обленится и избалуется.

      – Зря печалишься. Забота-то моя.

      – Как сказал, так и сделай.

      – И мне, стало быть, пришла пора наказы твои безраздумно выполнять? Ну а ежели не послушаюсь? Что сотворишь со мной?

      – Про это не думал. Пока еще никто моего наказа не ослушивался.

      – Эх, Семен, Семен! За то и полюбила тебя! Знать, так и надобно в свою силу верить. Только страшно мне за тебя. А вдруг на такого же напорешься и негаданно раннюю смерть примешь?

      – Может и так случиться. Только и тогда лягу ближе к тому месту, к которому путь держал. Да, вспомнил, о чем с утра спросить тебя хочу, Катерина!

      – О чем хочешь, спрашивай. Вся твоя.

      – Почему Григорий просит Костромина в новый острог на Косьву послать?

      – Я велела.

      – Не поглянулся тебе?

      – Больно часто на меня поглядывать стал. Что волк голодный. Не люблю таких. Забирай его на Косьву.

      – Подумаю. Молодец отчаянный, но подлости в нем – через край. Узнал ли Григорий, пошто он из Москвы убежал?

      – Из-за бабы, сказывает. С мужем ее столкнулся, тот чуть не государю самому пожаловался, и вышла Алешке опала.

      – Ты, стало быть, боишься, чтобы он из-за тебя с Гришкой не столкнулся?

      – Ты все шутки со мной шутишь! Что ж, шути, пока весело тебе. Дальше один ступай-ка. В рощице побуду, о заветном помечтаю.

      – В добрый час. Покойной тебе ночи.

      Семен отошел, Катерина шепотом позвала его назад. Он воротился.

      – Или мечтать раздумала?

      – Уедешь – домечтаю. А пока не уехал – не ночуй на струге, слышишь?

      – Надеешься вырваться, коли заснет?

      – Ежели и не заснет, все равно вырвусь!

      Глава седьмая

      1

      Погас закатный свет над городком, и стерлись с земли тени. На три стороны от Кергедана растянулись строгановские варницы с рассольными колодцами. Идет от варниц день и ночь едкий смолистый дым. В слободках им даже срубы изб пропахли. Временами ветер приносит его дух и за стены городка.

      Еще в Чердыни, на плотах, Иванко Строев вдоволь наслушался про тягостный и изнурительный труд солеваров. Заводятся у людей от соленой мокрети язвы на теле, волосы выпадают, глаза слезятся, опухают и покрываются бельмами, а кожа на руках и ногах трескается, кровоточит из-под корост.

      Конечно, в любом труде есть свои тягости, но, по сказам плотоводов, работу возле соли бог дал людям в наказание за грехи.

      По слову Семена Строганова Иванко наведался в Кергедане к Аггею Рукавишникову. Зодчий пытал его знания в плотницком ремесле, остался доволен опросом и приказал, не мешкая, собирать артель плотников. Людей дозволил брать по выбору, а если не хватит сноровистых рук, не запретил искать их и в других хозяйских острогах.

      Довелось Иванку поговорить с хозяйкой Кергедана Катериной Алексеевной. Наказала поначалу