Сказание о Старом Урале. Павел Северный

Катерину кликну. Мокей, беги за хозяйкой! Моя крепость! Не позволю никакому гостю моей воле хозяйской перечить!

      Не обращая внимания на слова брата, Семен указал Мокею на Костромина.

      – Не за хозяйкой беги, а вон того молодца посередь избы выволоки.

      Но тут сам Костромин внезапно кинулся на Голованова, рассчитывая одним ударом свалить с ног ослабевшего пленника. Но он недооценил ратной выучки старого воина. Тот отразил неожиданное нападение встречным ударом, и Костромин отлетел под ноги Григорию.

      Боярин сказал повелительно:

      – Ну-ка, выходи наново, молокосос бессовестный!

      И лишь только растерявшийся Костромин поднялся, кулаки бывшего воеводы снова отправили его на пол, на этот раз под соколиный насест. Весь в перьях и птичьем помете Костромин еле выбрался из-под насеста. Боярин отвернулся.

      – За себя уплатил сполна, Семен Аникиевич, а за прочее все – бог ему судья, – спокойно сказал Голованов.

      – Брось и думать об этой мрази. О другом я помню: как ты батюшке нашему помог до царя дойти. В этом немалая заслуга твоя перед моим родом. Ты помог батюшке на Каме встать. Сейчас одежу достойную тебе принесут, со мной в хоромы пойдешь.

      – Не смей у меня самовольствовать! Своему пленнику я сам и судья праведный! – выкрикнул Григорий.

      – Был до сего часа боярин Макарий твоим пленником, а теперь дорогим моим гостем стал.

      – Катерине скажу!

      – Быстрее говори! Вон она сама к нам жалует!

      Катерина уже стучалась в запертую дверь. Она долго искала Семена и проведала, что он направился следом за Григорием к новой сокольне.

      – Катеринушка! – Григорий чуть не с мольбой протянул к ней руки.

      – Никак, вовремя поспела? – с лукавством спросила Катерина, с одного взгляда разгадав смысл происшествия в избе.

      – Рассуди братский спор. У муженька разумения своего нынче недостало, – хмуро сказал Семен.

      – Боярина, что наши люди полонили, отнять задумал. Слугу моего, Алешку Костромина, изувечить позволил.

      Катерина разглядела кровь и грязь на липе Костромина.

      – Ты, Гриша, о молодце не горюй. За битого, говорят, двух небитых дают. Невдомек мне только, кто же это его так изукрасил?

      – Да вон тот, пленник мой, боярин Голованов. И его-то братец Семен у нас запросто отнять хочет, будто я у себя не хозяин. Рассуди нас с братом, Катеринушка!

      – О чем просишь? – строго спросила Катерина. – Кто я тебе? Жена твоя только. Судить братьев Строгановых – не моего ума дело.

      Семен перебил ее:

      – Не притворяйся, Катерина Алексеевна. Бог тебя не бабьим разумом наградил. Коли просит муж – уважь! Рассуди спор. Как скажешь, так и будет.

      Катерина недолго искала решение.

      – Совсем как ребятишки малые! Будто не можете кон бабок разделить. Извольте, стану вас судить. Только, чур, как решу, так и будет. Какой тут у тебя, Мокей, сокол самый лучший? Который из них Ярый?

      – Вон энтот, – хмуро указал Мокей.

      – Возьми его на руку! А вы, братья Строгановы, извольте рукавицы надеть и руку к соколу протянуть. К кому