Сказание о Старом Урале. Павел Северный

глядишь? Обнял бы! Или Анна Орешникова запрет на тебя наложила?

      Она засмеялась лукаво, опустилась на лавку и припала к плечу Семена.

      – Ждала тебя. Знала, что скоро приедешь. А сейчас пришла обещание с тебя взять.

      – Какое?

      – Что на Орешниковой не женишься. Дашь такое обещание?

      – Зачем оно тебе?

      – Для покоя. Обмираю при мысли, что чердынскую боярыню женой наречешь.

      – Никому не даю обещаний.

      Произнося эти слова, тут же вспомнил свое обещание Анне взять ее по осени на Косьву.

      – Как знаешь, Семен. Но помни: покуда она возле тебя полюбовницей ходит, я молчу и терплю, потому сама для тебя такая же полюбовница. Но если вздумаешь с ней под венец, я сама венец этот сниму вместе с ее головой.

      Катерина отошла, заслонила от Семена свечу. Он видел очертания ее стана.

      – Когда совсем в Кергедан переберешься?

      – Не надумал еще.

      – Пошто так?

      – Не по душе мне такие хоромы.

      – Стало быть, зря их для тебя изукрасила? На Косьве зимовать будешь?

      – Все знаешь?

      – Кое-что знаю от своих людей. Ты ведь тоже про мою жизнь с Григорием осведомлялся. Седни у Евдокии Жирной не попусту побывал?

      – Разговор тот ни тебя, ни Григория не касается.

      – Да я и не любопытствую, тем более что верных тебе людей и подкупом соблазнять не хочу. Зря только завел их здесь! Про меня да про брата твоего меня самое лучшее спрашивай. Я тоже тебе верная. Может, вернее всех, потому девичью честь тебе отдала. Знаю, что правду от меня таишь, но сердцем чую, что не попусту нынче сюда приехал.

      – Мысли свои, Катерина, открываю тем, кому разумом доверяю.

      – Никому, стало быть, не открываешь? Окромя себя, никому же не веришь? Мне бы поверил – может, и помогу тебе.

      – Коли есть охота, помоги, Катерина.

      – Чем же помочь?

      – Подайся зимой в Новгород и Псков.

      – Догадываюсь, зачем посылаешь. Людей нетяглых и неписаных маловато стало. Надеешься бояр с хлопами в камский край зазывать. Уговаривать их я должна? Так, что ли?

      – Догадливая.

      Катерина показала на запертую дверь опочивальни и засмеялась.

      – На засов заперся, а я сквозь стену прошла. Видишь, как я в тайны твои проникаю. Как в сказке!

      – Подашься в Новгород?

      – Поеду, если скажешь, зачем тебе люди понадобились.

      – Народу мне надобно много.

      – Все еще боишься правду высказать? Так сама тебе скажу. Чусовую обратать хочешь? Об одном с тобой думаем. Жаль, что не с тобой венцом покрылась, а то бы далеконько вместе ушли. Поеду в Новгород, только плату с тебя высокую спрошу.

      – Боишься, что у меня золота не хватит?

      – Золота мне не надо. Свое водится в избытке. Мне другое от тебя надобно.

      – Проси.

      – Ежели овдовею – женой назовешь?

      – Вольностью своей не расплачиваюсь. Не денежка!

      – Что же, как знаешь. По-строгановски жить научилась. От всякого шажка