Незримые фурии сердца. Джон Бойн

полгодика понадобится отпуск». Что, шутка неудачная?

      – Пожалуй, тебе нечего терять.

      – Как по-твоему, в Дублине много работы?

      – Я уверен, место ты будешь искать недолго. Ты же такая… такая…

      – Какая?

      – Симпатичная. – Шон поежился. – А работодателям это нравится, правда? Уж продавщицей-то всегда станешь.

      – Продавщицей… – задумчиво покивала мать.

      – Да, продавщицей.

      – Наверное, я смогла бы.

      Три утенка

      На мамин взгляд, Джек Смут и Шон Макинтайр отличались как небо и земля, и было странно, что они такие добрые друзья. Шон – дружелюбный и открытый почти до глупости, Смут – мрачный, замкнутый и, как выяснилось, склонный к затяжным периодам раздумий и самокопания, порой ввергавшим его в безысходность.

      – Мир ужасен, – поделился он с матерью через пару недель их знакомства. – Нам крупно не повезло, что мы появились на свет.

      – Однако солнышко-то светит, – улыбнулась мама. – Уже что-то.

      По приезде в Дублин Шон заерзал на сиденье, уставившись на незнакомые улицы, невиданно широкие и тесно застроенные домами. Едва автобус остановился на набережной Астон, он тотчас схватил свой чемодан с багажной полки и потом нетерпеливо ждал, когда передние пассажиры соберут свои вещи. И вот наконец он выбрался наружу и стал беспокойно озираться, но вскоре расплылся в счастливой улыбке, на другой стороне улице увидев человека, который вышел из небольшого зала ожидания, соседствовавшего с универмагом «Макбирни».

      – Джек! – завопил Шон, чуть не поперхнувшись от радости встречи с другом, который был на год-другой старше его. Пару секунд они, ухмыляясь, смотрели друг на друга, потом обменялись крепким рукопожатием, а затем Смут, пребывавший в редком веселом настроении, сорвал с Шона кепку и ликующе подбросил ее в воздух.

      – Ты все-таки это сделал! – крикнул он.

      – А ты во мне сомневался?

      – Слегка. Вдруг, думаю, буду тут стоять как О'Донованов осел.

      Мама, уже отдышавшаяся после автобусной духоты, подошла к ним ближе. Не ведая о плане, созревшем где-то между Ньюбриджем и Рэткулом, Смут не обратил на нее внимания и продолжил разговор с другом:

      – А что твой отец? Ты…

      – Джек, это Кэтрин Гоггин. – Шон показал на мать, старавшуюся быть как можно неприметнее. Смут недоуменно уставился на нее.

      – Привет, – сказал он не сразу.

      – Мы познакомились в автобусе, – пояснил Шон. – Сидели рядом.

      – Ах вон что. Приехала навестить родных?

      – Не совсем, – ответила мать.

      – У Кэтрин возникли небольшие сложности, – сказал Шон. – Родители бесповоротно выгнали ее из дома, вот она и решила попытать счастья в Дублине.

      Смут подпер языком щеку и задумчиво покивал. Мать легко представила, как на фабричном дворе этот темноволосый (полная противоположность Шону) широкоплечий крепыш таскает пивные бочки, пошатываясь от одуряющей вони хмеля и ячменя.

      – Пытаются многие, – наконец сказал он. – Шансы, конечно, есть. У кого не выходит, те отправляются за море.

      – В