Незримые фурии сердца. Джон Бойн

партийцы?

      – Понемногу и тех и других. Партийцев из «Солдатов судьбы», если уж честно, больше. Ты же их знаешь. «Синие рубашки» не столь привередливы.

      – Это, наверное, стукач, который называет себя министром…

      Миссис Хеннесси вскинула руку:

      – Кэтрин, я не буду вдаваться в детали. Ты на сносях, тебе осталась неделя максимум, и в твоих же интересах не проводить целые дни на ногах. Окажи мне любезность, закругляйся без лишних хлопот, ладно? Ты замечательная, правда, и…

      – Хорошо. – Мама смекнула, что лучше не выпрашивать отсрочку. – Вы были очень добры ко мне, миссис Хеннесси. В трудную минуту взяли на службу, хотя, я понимаю, решение это далось вам непросто. Я ухожу, но навсегда сохраню вас в своем сердце.

      Миссис Хеннесси облегченно вздохнула и откинулась в кресле.

      – Спасибо. Ты хорошая девочка, Кэтрин. И станешь прекрасной матерью. Если тебе что-нибудь понадобится…

      – Еще один момент, – перебила мать. – Как вы считаете, после родов я смогу вернуться?

      – Сюда? Нет, это невозможно. И потом, кто присмотрит за младенцем?

      Мама глянула в окно, глубоко вдохнула и впервые обнародовала свой План:

      – За ним присмотрит его мать. Или за ней. Кто бы ни родился.

      – Его мать? – опешила миссис Хеннесси. – Но…

      – Я откажусь от ребенка. Все уже договорено. После родов его заберет горбунья-монашка из общины редемптористов. Супруги с Дартмут-сквер станут приемными родителями.

      – Силы небесные! И когда же ты это решила, позволь спросить?

      – В тот день, как узнала о своей беременности. Я очень молодая, у меня ни денег, ни возможностей, чтобы обеспечить ребенка. Поверьте, я не бессердечная, но малышу будет лучше в семье, которая даст ему все необходимое.

      – Что ж, такое не редкость, – задумчиво проговорила миссис Хеннесси. – А ты сможешь с этим жить?

      – Не знаю, но так будет лучше. Там у ребенка шансов много больше, чем со мной. Они богатые. У меня ни гроша за душой.

      – А что сказал бы твой муж?

      Мать уже не могла врать этой доброй женщине и покраснела.

      – Верно ли я понимаю, что мистера Гоггина не было вообще? – помолчав, спросила миссис Хеннесси.

      – Верно, – тихо сказала мама.

      – А обручальное кольцо?

      – Я его купила. В магазине на Коппингер-роу.

      – Так я и думала. Ни один мужчина не выберет такое изящное колечко.

      Мама слегка улыбнулась, но вдруг увидела, что начальница плачет.

      – Что с вами? – Удивленная этим внезапным проявлением чувств, она протянула ей носовой платок.

      – Все хорошо, не волнуйся.

      – Но вы плачете.

      – Чуть-чуть.

      – Из-за того, что я сказала?

      Миссис Хеннесси подняла взгляд и сглотнула ком в горле:

      – Давай договоримся, что эта комната сродни исповедальне и все, что нами сказано, останется в этих стенах.

      – Конечно. Вы были так сердечны ко мне, и я, поверьте, вас очень люблю и уважаю.

      – Спасибо на добром слове. Я сразу поняла, что история твоя не вполне правдива, но