Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том четвертый. Нелли Шульман

кинул на стол деньги:

      – Главное, не забывать, что милосердный к жестоким потом может стать жестоким к милосердным… – Джон подытожил:

      – Как учит нас Талмуд. Ладно, – он поднялся, – двинулись на пляж, жара спала, – выходя из кафе, Марта взяла мужа под руку:

      – Насчет жестокости, – тихо сказала она, – Михаэль ни в чем не виноват, милый. Плен не преступление, мы давно не в СССР, – Волк ответил:

      – История с записной книжкой Авраама дурно пахнет. Если он пошел на такое, он может пойти и на более крупные, – он поискал слово, – аферы. Ладно, мы постараемся разобраться, что произошло, – он покосился на сумку Марты:

      – Ты даже на пляж берешь пистолет, – жена невесело отозвалась:

      – В Израиле не знаешь, когда тебе пригодится оружие. Но на встречу с Михаэлем ты ничего не бери… – Волк хмыкнул:

      – У меня ничего и нет. И вообще, зачем мне оружие на рандеву с моим бывшим бойцом…

      Дождавшись зеленого сигнала светофора, они скрылись в валящей к морю праздничной толпе.

      Михаэль Леви пребывал в исключительно хорошем настроении.

      Причиной тому стали телефонный звонок, принятый им утром, в первый рабочий день после Шавуота, и вызов к начальству, последовавший за его разговором с Кирьят Анавим. Теща воспользовалась аппаратом в канцелярии кибуца. Судя по ее громкому голосу, секретариат знал о происходящем:

      – Все знают, – уверила его мадам Симона, – решение вывесили у столовой, а она собирает вещи…

      Совет Кирьят Анавим почти единогласно проголосовал за исключение Фриды Судаковой из членов кибуца:

      – Она не имела личного членства, – вспомнил Михаэль, – она демобилизовалась и поступила в университет, – солдаты и студенты пользовались членством родителей, – но ее так называемых родителей больше нет в живых, – Михаэль рассматривал свои отполированные ногти, – и он… Иосиф ей тоже не поможет, он после армии и университета покинул кибуц, – теща довольно добавила:

      – На двери ей написали: «Наци, вон отсюда!». Мальчишки балуются, – он услышал в голосе мадам Симоны смешок, – все равно в комнатах надо делать ремонт… – единственной ложкой дегтя оказался единственный голос, поданный на заседании в пользу Фриды Судаковой:

      – Она на костылях притащилась на совет, – недовольно подумал Михаэль о жене, – пусть защищает нацистское отродье, ее никто не послушает… – он надеялся, что Еврейский Университет пришлет Судаковой соответствующее письмо:

      – Она теперь пария, – весело хмыкнул Михаэль, – в Израиле ей никуда не спрятаться. У нас маленькая страна, слухи распространяются быстро… – его начальник тоже не удержался от обсуждения новостей:

      – Вряд ли «Йедиот Ахронот» опубликовала фальшивку, – заметил заместитель министра иностранных дел, – я видел почерк покойного профессора Судакова. Дневник точно его руки. Интересно, кто добрался до его личных заметок… – Михаэль