Вещное право. Е. А. Суханов

появления зеркально соответствующих им различных «прав собственности» или признания «разнообразия видов и форм» еще и для права собственности. В отечественной литературе можно встретить предложения о разработке неких «сложноструктурных моделей права собственности»[198], т. е. о формировании разнообразных «вариантов» содержания этого права, призванных оформлять различные ситуации присвоения имущества. Но этим «многообразием» фактически отрицается роль вещных и других имущественных (гражданских) прав, оформляющих экономические отношения присвоения, а неизбежно появляющиеся при этом неоправданные различия в содержании прав разных собственников (субъектов присвоения) в конечном счете ведут к нарушению и основополагающего принципа «равенства форм собственности».

      Предшественники этих подходов еще в конце 80-х гг. прошлого века предлагали признать государство «верховным собственником» своего имущества, передаваемого им государственным предприятиям, а последние «хозрасчетными собственниками» этого же имущества[199], т. е. по сути возродить феодальную идею «разделенной» («расщепленной») собственности. При этом обычно оставлялось без внимания то обстоятельство, что dominium directum и dominium utile фактически имели разное содержание и оформляли разный статус лиц, формально считавшихся «собственниками» одного и того же имущества. В действительности субъекты этих «прав собственности» обладали весьма разными возможностями по использованию «своего» имущества, осуществлявшимися ими далеко не всегда в собственных интересах и по собственному усмотрению. Подобно этому и «хозрасчетная собственность» государственных предприятий в зависимости от ситуации могла стать как широким «правом полного хозяйственного ведения» (к которому в соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 24 Закона «О собственности в СССР»[200] по общему правилу подлежали применению нормы о праве собственности), так и традиционно узким «правом оперативного управления»[201], но ни в одном из вариантов полностью не совпадающим с обычным правом собственности.

      Для прежнего отечественного правопорядка была привычной ситуация неравенства реальных возможностей разных собственников при формальном равенстве их гражданско-правового статуса. Ведь нахождение имущества в государственной или в иной «форме социалистической собственности» тогда предоставляло собственнику (субъекту присвоения) неизмеримо большие возможности, чем форма «личной собственности» – гражданам (не говоря уже о гораздо более высоком уровне правовой защиты «социалистической собственности», выражавшемся, например, в не ограниченной исковой давностью виндикации государственного имущества, усиленной уголовной ответственности за причиненный собственнику вред, «автоматический» переход бесхозяйного имущества в государственную собственность и т. д.).

      Вместе с тем экономическая «форма собственности» имела здесь юридический смысл,

198

См., например: Богданов Е.В. Моделирование права собственности в гражданском законодательстве Российской Федерации // Государство и право. 2000. № 11; Савельев В.Л. Сложноструктурные модели римской собственности и российское право собственности //Древнее право (Iusantiquum). 2001. № 1 (8).

199

См., например: Право собственности в СССР / Под ред. Ю.К. Толстого, В.Ф. Яковлева. С. 49—112.

200

Закон СССР от 6 марта 1990 г. № 1305-1 «О собственности в СССР» // Ведомости СНД СССР и ВС ССР. 1990. № 11. Ст. 164.

201

В советском законодательстве государственные предприятия получили на «свое» имущество легальное право (оперативного управления) лишь в начале 60-х гг. прошлого века, тогда как ранее, в течение примерно 30 лет, за ними expressis verbis не признавалось никаких имущественных прав и даже права юридического лица они получили лишь de facto только после проведения «кредитной реформы» в 1929–1931 гг. (объявление их юридическими лицами в ст. 19 ГК РСФСР 1922 г. относилось к органам управления – трестам, ставшим правосубъектными «предприятиями» в соответствии с принятым 10 апреля 1923 г. Положением о государственных промышленных трестах) (см.: Новицкий И.Б. История советского гражданского права. С. 167–168). Из этого видно, что для плановой экономики, устраняющей рыночные начала, наделение государственных предприятий какими-либо имущественными правами является не обязательным, а факультативным, а при последовательном осуществлении оно может привести к подрыву единства государственной собственности как основы этой системы хозяйства.