Повести и рассказы. Второй том. Виталий Витальевич Сыров

я вспомнил, что вёз с собой две шоколадки. Эх, голова пустая! Вручил я их бабушке и Тане по случаю Нового года.

      И опять Таня смотрела мене в глаза. А личико в минуту из весёлого, уже стало очень грустным. И глазки заблестели. Будто заплакать собралась.

      День закончился. Пообещали друг другу, что завтра после Таниной работы ещё поговорим.

      Лёг спать. Засыпал. Таня перед глазами. Завтра мы опять увидимся. Будто свидание назначили. Наверно, я от счастья улыбался во сне. Что-то снилось.

      Утром квёлость. Точно простыл. И кашель из глубины груди. Заболел всё же! «Мечта» поболеть сбылась.

      Утром Таня, услышав, как я зашёлся кашлем, стукнув в дверь, зашла в комнату. Убедила меня, что нельзя пускать болезнь на самотёк.

      – Вечером займусь тобой, – весело сказала Таня, и ощупала мне голову, – жар у тебя.

      Принесла какие-то таблетки и стакан воды. Заставила выпить. Подала термометр. И велела не вставать с постели.

      – Спи. Сон лучшее лекарство, – нежно сказала Таня, – Анна Фёдоровна, пусть он спит. Я аспирин ему дала, жар сбить надо.

      Уже уходя, Таня ещё раз зашла.

      – Виталь, градусник давай. Тридцать восемь! Спи давай. До вечера.

      Показалось мне тогда, что было у неё желание чмокнуть меня в щёчку. Не унимался я, всё фантазировал и мечтал.

      – Конечно, показалось. Дурак я, в голове солома, – мысленно попытался я вернуть мозги на место.

      Я лежал и размышлял: «Зачем ей это надо? Сынишка Лёша где-то у бабушки за сто пятьдесят километров. От скуки? И муж у неё чёрт знает что. Она со мной возится, а я ей никто. Пацан, девятиклассник. Ещё не полных шестнадцать лет. Ну, пусть будет так, раз ей нравится этим заниматься. В конце концов, никогда мне не уделяли столько внимания, когда я болел. Да и было это крайне редко. Только мне тревожно. Я люблю её, но у любви этой очень горький привкус. И в груди, там, где сердце…».

      День тянулся мучительно. Еле дождался вечера.

      Днём вдруг вспомнил про Олю. Стало не по себе. Опять раздвоение. Не хорошо, что забыл свою подружку, с которой провёл всё лето. Переписывался всю осень.

      Несмотря на температуру, и «приказ» Тани лежать и спать, пошёл к Оле. Ольгину маму в подъезде встретил. Она сказала, что Оля в Ленинграде на каникулы к дяде уехала. Будет дома 10 января. Странно. От Оли три дня назад письмо было. В нём ни слова о Ленинграде. Как и осенью. Почему Оля держит меня в неведении о своих отъездах? Уже второй раз так поступила. Она же знала, что я приеду, а потому могла бы предупредить. Наверно, ревнует к Тане. Считает, что всё равно приеду.

      Пришла Таня с работы. Ещё не сняв верхней одежды, она заглянула к нам.

      – Не спишь? Виталь, как самочувствие?

      – Живой, – ответил я.

      Как обещала, взялась Таня лечить меня. Я, правда, сопротивлялся немного. Пустил в ход избитую шутку.

      – Таня, если простуду лечить, то она проходит через семь дней. А если не лечить – то через неделю. Значит, до конца каникул вылечусь.

      И тут