Страна расстрелянных подсолнухов. Григорий Жадько

пяти не собираться. При обнаружении, двигаться короткими перебежками.

      Голос у него был хороший, низкий мужской и наверно он стал бы настоящим командиром, но надо было ему пережить этот день. А может и год!? Кто знает, что будет через год? На такой срок никто загадывал.

      Распределились мелкими группами, по три-пять человек. Мы как в тире – нас видать отовсюду.

      – Пирожочки, пирожочки из мясом! – бухтел Моня. – Пирожочки: «Доживу ли до утра?»

      – Какие пирожки? – бросил я, переводя дух.

      – Да. Горяченькие! Налетай честной народ. Подешевело!

      – Прорвемся Моня! – скрепя сердцем выдыхал я. – Должны. Всех не побьют.

      Удивительно, но ни одного выстрела не было с той стороны! На войне иногда везет. Нам подфартило, никто не стрелял. Наконец к полудню притопали туда куда надо. Измотанные, но все же пришли. Но там еще ночью без нас все решилось. Сепара или проверяли бдительность или устраивали разведку боем; не добившись успеха, отступили. Вторую половину ночи все – кроме дозоров – спали, а мы шастали и давали двойного кругаля.

      Старлею повезло – трибунал отменялся. Аннуляция приказа о выступлении поступила через пятнадцать минут, после того как мы вышли, но мы об этом не знали. Если бы была исправна радиостанция, нас бы просто вернули в расположение.

      Солнце палило нещадно. Мы сгрудились под тремя худосочными тополями, ища спасительную тень. Вниманием опять завладел Лопушок.

      – Но… – он поднял указательный палец, как всегда делали старые одесситы, когда требовали внимания к информации, – я попытаюсь «Чуточку» – немного рассказать о, увы, канувшем в лету славном старом городе, до того как его не заполонили Рэднеки. Наш сапожник Изя, сей «Homo odessites» на Новом базаре, что трудился наверно со дня основания города, несмотря на всеобщее среднее образование, ежедневно в полдень вывешивал на двери своей мастерской табличку, где в слове из четырёх букв было три ошибки: «Апет». Но все понимали, о чем идет речь. Однако я дико извиняюсь, но Изя по существу был прав. Война войной, а обед таки по расписанию?

      Мольба Мони повисла в воздухе. Кормить героев, отказывались – на нас не рассчитывали. Местное начальство было нами, мягко говоря, не обрадовано – мы раскрывали расположение передовой линии.

      – Лейтенант! Линяйте! Быстрей мать вашу, вояки хреновы!

      Мы успели сделать запасы теплой воды из бака и практически опустошили его. Штабные, очевидно, позднее вспомнили нас неласковым словом.

      – Граждане командиры… и куда делся порядок!? На счет обеда… – потерянным голосом вещал Моня, пытаясь достучаться до совести тех, от кого это зависело.

      – Правильно.

      – Верно, – раздавались голоса.

      – И шоб мы так стреляли, как вы нас кормили, – не унимался почувствовавший поддержку Лопушок.

      Просвистели три шальных снаряда. Разрывы были не близкие, но они подогнали нас. Мы торопливо рванули обратно. Тут уже не до еды.

      Пробежав