Нефертити – красота грядёт. Алина Реник

из рук хозяйки. Старик бы согласился быть даже псом, только бы лежать у её ног и ждать любой милости: будь то ласковое поглаживание руками или брошенная им кость. Большего и не смел желать.

      Тонкое благоухание красавицы возвращало старика в ту далёкую страну снов и грёз, где он сам был молод, красив и умён. Отец мечтал видеть его на службе у фараона и не меньше, чем жрецом Амона или чати![37] Но ему самому не хотелось всю жизнь считать, сколько надо работников для постройки храмов или плотин, или высчитывать по звёздам время пахоты и сева, или следить за разливом Нила. Он стремился постичь большее, а именно как создан человек и что у него внутри? А главное, его интересовал вопрос: «Что есть дыхание жизни?»

      И часто втайне от родных он убегал к берегу реки, где дожидался барки, которая перевозила на западный берег умерших. Тайком пробирался на корму, прятался среди снастей и отправлялся в царство мёртвых, где жили и орудовали одни парасхиты.

      Всеми отверженные и изгоняемые из мира живых, парасхиты всё же были нужны людям – готовили человека к вечному пути – вскрывали труп, извлекали внутренности, семьдесят дней вымачивали тело в соляном растворе, бальзамировали, а затем пеленали готовую мумию, читая над ней заклинания из «Книги мёртвых».

      Ох и жутко было в первый раз видеть, как они это проделывают, как раскалённым прутом вытаскивают мозги через ноздри, как разрезают труп и извлекают из него органы! Но желание узнать тайну жизни и смерти было сильней его страхов!

      Однажды жрец в маске Анубиса, заметив его, не прогнал, а, наоборот, попросил помочь перевернуть грузное тело, лежавшее на ритуальном столе. Трепеща, как лист сикоморы на ветру, он подошёл ближе. На гранитном ложе с желобками с боков для стекания крови и промывающей труп жидкости, лежала огромная бесформенная туша с застывшими от ужаса глазами и с перекошенным ртом – всё, что осталось от грозного и всесильного наместника фараона. Сколько слёз было пролито по его вине! Жадность наместника не знала предела, и, казалось, он никогда не насытится. А всё-таки конец настал! Сейчас он лежал, словно жертвенный бык, раскинув ноги и руки по граниту, готовясь вступить на порог вечности – тело готовили к мумификации парасхиты. И от них зависело, как долго проживёт его тело в вечном мире, от их милости и умения будет зависеть, сможет ли его душа Ба после долгого путешествия по небесам и в Подземном царстве найти своего двойника Ка. Ничтожней зрелища нельзя было представить! Тот, кто попирал ногами основной принцип жизни: «По моей вине никто не проливал слёзы», тот, кто набивал свою утробу, обдирая последнего бедняка и обрекая семьи на голодную смерть, сейчас был жалок и ничтожен. Золото, которое он отнимал у несчастных, не могло поднять его со смертного одра! Оно не избавило всесильного наместника от смерти, а значит, для смерти нет никакой разницы, кто перед ней – сборщик налогов, раб или сам фараон. «Перед смертью все равны, и хлад её шагов чувствует каждый за своей спиной. – Думал он, стоя над телом. – А ведь наместник умер от жадности – подавился

37

Чати – высший сановник, визирь, правая рука фараона.