Из жизни Димы Карандеева. Дмитрий Викторович Лукин

честолюбивая и подлая. На ежекурсные домогания Телкина она отвечала раздразниванием: давала подержаться за коленку, охотно вступала в телефонные разговоры на «эту» тему, но на жизненную конкретизацию и воплощение телкинских мечт идти категорически отказывалась. «Ты женщина или нет? – кричал Телкин в трубку, когда после очередного „секса по телефону“ она отказывала ему во встрече. – Ты не представляешь, как твое поведение вредно для твоего и моего организма!» Но ничего не помогало. Света глупо хихикала и продолжала старую практику. Пойти на попятную Телкин не мог: слишком любил женщин, и еще ему не позволяла ретироваться собственная фамилия.

      «Да, конечно, – думал он, – она полная дура!» Но проходили сутки, он снова сидел со Светой на занятии по английскому языку, смотрел на нее, слушал, как она по-лошадиному ржет, и вот уже думал: «Да, но как ее дурь эротична!..»

      Еще в вагоне ехала бубликовская подруга Анька Котельникова по кличке Хотел. Крайне разбитная девушка, которой ничего не стоило сесть в машину к незнакомому мужику, поехать с ним в ресторан, а с утра проснуться в его квартире. Но близости с Хотелом на курсе удостоился только один Презя. Все потому, что его одного она пока считала «настоящим пацаном», другие же под это определение не подходили. Телкин очень страдал по этому поводу. Презя же в тот единственный раз снизошедшего на них с Хотелом эроса пребывал в стандартном для него пьяном состоянии и мало что об этом хотеловском своеобразном презенте помнил. Только иногда, когда в очередной раз бывал нетрезв, с гордостью провозглашал сам факт.

      На самой дальней лавке, почти у тамбура сидел человек с сильно немытыми волосами, в черном балахоне «Гражданская оборона» и в наушниках. Его звали Сандрик. То есть официально его звали Вова Александров, но все институтские звали его просто Сандрик. Поначалу он сопротивлялся своей кличке, но потом привык и даже один раз, когда преподаватель забыл его имя и попросил напомнить, в задумчивости на всю аудиторию провозгласил: «Сандрик», потом запнулся и покраснел, но было поздно – все сидящие за многочисленными партами студенты пришли в неописуемый восторг.

      Но что говорить, тому, кому выпадала честь сидеть рядом с Сандриком на лекциях, приходилось тяжко: он просто обожал долгие нудные рассуждения на тему творчества своего кумира – отечественного панка Егора Летова.

      На курсе всяк рад был над Вовой поподтрунивать. Но когда дело доходило до пьянки, приходилось брать его с собой, потому что могло не оказаться достойного собутыльника Презе, и он бы сильно приставал с вопросом алкогольной взаимности к окружающим. Сандрик являлся своеобразным общественным щитом, последним препятствием между неугомонной вершиной вертикали власти «Заповедных ершей» и рядовыми членами.

      Поезд чучухал. Молодежь потрясывало. Рюкзаки и сумки закинуты наверх, на полки. По бокам мелькают поля и перелески. Молодость чокалась первыми в тот