Квартирантка с двумя детьми (сборник). Роман Сенчин

точно это пришибли её. – Вы видали?!»

      «Старикана проверьте, – командует парень, что сидит на Ташевском. – Не хило он ему приложил».

      «Да уж…»

      Юрию Сергеевичу легко и почти радостно. «К тому и шло, – постукивает в голове, – к тому и шло». Щекой он чувствует шершавый от грязи и песка пол, это неприятно, но приподнять голову лень. Теперь ему ничего не хочется. Совсем ничего. Он зажмуривает глаза и расслабляется. «Сумеречное состояние, – вспомнился вдруг медицинский, кажется, термин, и Ташевский с удовольствием беззвучно повторяет: – Сумеречное состояние. Хе-хе…»

      Сверху суета и возня, обсуждение, смакование случившегося. Восклицания, вздохи, междометия.

      «Милицию надо», – объявляет кто-то тоном специалиста.

      Ему таким же тоном в ответ:

      «Сейчас станция будет, найдем».

      «Как там старик-то?» – голос сидящего на Ташевском.

      «Не шевелится. И глаза… глаза открыты!»

      «Не дышит».

      «Может, шок?»

      «Искусственное дыхание надо! Как его делают, кто знает?»

      «Да какое дыхание тут… Наповал».

      «Н-ну, парень, – с веселинкой говорит Юрию Сергеевичу сидящий на нем, – я тебе не завидую». – И ещё круче заламывает его правую руку; руку прокалывает боль, но даже стонать Ташевскому не хочется. «Пусть делают что хотят, – вяло, почти сквозь дрёму, думает он, – а я своё сделал. Значит, это надо было…»

      «За что он так его?» – интересуется кто-то.

      «Да хрен их разберет».

      «Я, я видела! – отзывается с готовностью женщина (Ташевский уверен – голос принадлежит той грузной, в идиотских сапожках). – Он часы у этого вытащил, да вот они!..»

      «Не трогать! Сдурели, что ли?!»

      «Машинистам надо сообщить, – вспоминает один из мужчин. – Где их эта связь?»

      «Сообщите, ясно, чтоб задержались. А то ведь не успеешь… они сразу дальше…»

      «Как – задержать? У меня работа!»

      «Тут человека хлопнули, какая работа…»

      Люди одновременно замолкают. Юрию Сергеевичу становится интересно, почему они замолчали. Он открывает глаза, хочет поднять голову, но её тут же прижимают обратно к полу.

      «Лежи смирно! Не дрыгайся!»

      «Алло, алло! – крик издалека. – Товарищ машинист! У нас тут случилось… драка! Кажется, человека, это самое… А? Человека убили! А?.. Да, да, хорошо… – И кричавший докладывает пассажирам, словно удивительно важную новость: – Сейчас станция будет!»

      «И слава богу, слава богу!» – дружно радуются пассажиры.

      Ташевский усмехается: «Как они оживились-то! Сбились в дружную стаю, только появилась угроза. Скрутили… Я – угроза! Но мне конец… У-у, всех вас надо…»

      – Гады, – прошипел он вслух с бесконечным презрением, презрением попавшего в капкан зверя; напрягся, собрал силы и поднялся с сиденья, выпутался из своего бреда.

      Те, что находились поблизости, взглянули на него слегка удивленно и снова уткнулись в книги, газеты или просто