Кавалер Красного замка. Александр Дюма

в самом деле? Попробуй-ка посадить под арест меня, Фермопила.

      – Хорошо, хорошо, посмотрим, чья возьмет… Эй, Капет, подними колодку и дошивай башмак или, черт возьми, берегись!..

      Лорен страшно побледнел, стиснул зубы, сжал кулаки, шагнул вперед и сказал:

      – А я говорю, что он не поднимет твою колодку, говорю, что он не дошьет башмак. Слышишь, мерзавец? А! На тебе висит длинная сабля, но я боюсь ее так же, как и тебя самого! Попробуй обнажи ее!

      – Будь ты проклят! – закричал Симон, бледнея от бешенства.

      В эту минуту во дворе показались две женщины; одна из них держала бумагу и подошла к часовому.

      – Сержант, – закричал часовой, – вот дочь Тизона пришла повидаться с матерью!

      – Тампльский совет позволил, пропусти, – сказал Лорен, не желая повернуть голову, чтобы Симон не воспользовался этим движением и не прибил мальчика.

      Часовой пропустил женщин; но едва они поднялись на четвертую ступеньку по мрачной лестнице, как встретили Мориса Лендэ; он шел во двор.

      Наступила ночь, так что было почти невозможно различить черты их лиц.

      Морис остановил их.

      – Кто вы, гражданки? – спросил он. – И что вам надо?

      – Я София Тизон, – отвечала одна из женщин. – Мне разрешили увидеться с матерью, и я ради этого пришла сюда.

      – Да, – сказал Морис, – но позволено тебе одной, гражданка.

      – Я взяла с собой приятельницу, чтобы не быть одной среди солдат.

      – Это прекрасно; но приятельница не пойдет с тобой.

      – Как вам угодно, гражданин, – сказала София Тизон, пожимая руку своей приятельнице, которая, прижавшись к стене, казалось, была поражена удивлением и ужасом.

      – Граждане часовые, – закричал Морис, приподняв голову и обращаясь к караульным, которые расставлены были на всех этажах, – пропустите гражданку Тизон; но приятельница ее не может с ней пройти. Она подождет на лестнице. Смотрите, чтобы ее не обидели.

      – Слушаем, гражданин, – отвечали часовые.

      – Ступайте, – сказал Морис.

      Обе женщины прошли.

      Морис спустился по четырем или пяти остальным ступеням и вышел во двор.

      – Что тут такое, – сказал он национальным гвардейцам, – и откуда этот шум? Крики ребенка слышны даже в передней арестанток.

      – А то, – сказал Симон, который привык уже к муниципалам и решил, что Морис пришел к нему на помощь, – а то, что этот изменник, этот аристократ, этот преждебывший[10] не дает мне бить Капета.

      И он указал кулаком на Лорена.

      – Да, черт возьми, я не позволяю ему это делать, – сказал Лорен. – А если ты еще раз осмелишься назвать меня изменником, аристократом или преждебывшим, то я проткну тебя саблей насквозь.

      – Угрозы? – вскричал Симон. – Караул! Караул!

      – Я караульный, – сказал Лорен, – поэтому не зови меня. Если я только подойду к тебе, то уничтожу.

      – Ко мне, гражданин муниципал, ко мне! – закричал Симон, сильно испугавшийся Лорена.

      – Сержант прав, – хладнокровно отвечал муниципал,

10

Преждебывший, прежний (ci-devant) – так называли тогда аристократов, в ознаменование того, что аристократия отжила свой век. – Примеч. перев.