Путешественники. Л. Кормчий

немного пониже ростом, обладал более симпатичной физиономией. Рядом с рыжим он выглядел слабым ребенком.

      Сутуловатая фигура, время от времени передергивавшаяся странной дрожью, делала его беспомощным, несчастным на вид. Бледное, испитое лицо, еще молодое, но уже одряхлевшее от неправильной жизни, с мягкой маленькой бородкой, было печальным и задумчивым, а кроткие глаза смотрели страдальчески.

      Он тоже загреб себе часть нашей картошки, и оба принялись усердно уписывать ее, не обращая ни малейшего внимания на нас.

      Мы потеряли всякий аппетит и со страхом смотрели на своих непрошеных гостей.

      Картофель быстро исчез.

      – А ну-ка, детки, может, у вас еще что есть? Страх жрать охота! – прогудел рыжий, уничтожив последнюю картофелину.

      Мы даже попятились.

      – Да вы не бойтесь! Худа не сделаем! – хмыкнул рыжий, заметив наше движение. – Не тронем!

      Нас это мало ободрило. Двое бродяг казались нам очень ненадежным обществом.

      – Вы не стесняйтесь! – шутил дальше рыжий. – Может, есть что еще? Так давайте сюда, Господь вас за это наградит.

      Володька испуганно и растерянно бросил взгляд на лодку. Рыжий тоже ее увидел.

      – Ну вот! – гаркнул он. – Наверняка в лодке что-нибудь найдется!

      Он поднялся и пошел к шлюпке. Володька проводил его тоскливым взглядом. Мне хотелось вскочить и задать стрекача, но страх перед бродягами приковал меня к месту.

      – Э-э! Да тут чего только нет! – раздался довольный крик рыжего. – И даже ружье!

      Последние слова вызвали на лице моего друга гримасу страдания: ружье было самой ценной для нас вещью.

      Бродяга появился возле костра, нагруженный всеми нашими пожитками.

      – На, Косуля, держи! – сказал он, кидая свою ношу на землю.

      Жестянки с кильками и сардинками, хлеб, белье – все очутилось в руках непрошеных гостей. Они занялись разворачиванием наших припасов. Мы, не смея вымолвить ни слова, следили за грабежом.

      – Ишь ты! Ай да мальцы! Запасливый народ! Не то, что мы, бродяги, – выразил рыжий свое восхищение.

      Мы трепетали от страха, наблюдая, как наша закуска исчезала в обширных глотках бродяг. А они, не смущаясь ничем, плотно закусили и остаток спрятали в холщовые сумы.

      Рыжий не без удовольствия осмотрел белье, с любопытством разглядел большую диковинную метку на моей рубашке, старательно вышитую тетей Милей, несколько раз ощупал полотно и с довольным видом упаковал его в мешок, как будто это была самая обыкновенная находка. А затем принялся вертеть в руках двустволку.

      – Славное ружьецо! – он даже крякнул от удовольствия. – И не дешевое! Поди, хорошо палит. Ведь и я когда-то охотился, да!

      Мы молились в душе, чтобы судьба избавила нас от пришельцев. Но бродяги и не думали уходить. Они расположились возле костра вполне спокойно, словно и не думали грабить нас.

      – Небось струсили, мальцы? – усмехнулся мне Косуля.

      Он до сих пор молчал и только теперь почему-то вздумал заговорить.

      – Н… нет… – отозвался я, хотя чуть не щелкал зубами от страха.

      – А