Три версии нас. Лора Барнетт

обладания предметом, который вожделеют многие…

      Впервые Ева оказалась в комнате Дэвида в тот душный июньский день, когда они в последний раз играли «Сон в летнюю ночь». Дэвид усадил девушку перед закрепленным над умывальником зеркалом, как манекен. Сам встал позади и разложил ее волосы волнами по светлому хлопковому платью.

      – Видишь, насколько мы красивы? – спросил он.

      Ева, глядя, как их зеркальные двойники отражаются в глазах Дэвида, внезапно почувствовала то, о чем он говорит, и просто ответила:

      – Да.

      Версия третья

      Осень

      Кембридж, октябрь 1958

      Издалека он видит, как она падает: плавно, постепенно, словно в замедленной съемке.

      Маленькая белая собака – терьер – сопит, стоя у обочины дороги, изрытой колесами велосипедов, затем укоризненно лает вслед хозяину, человеку в бежевом плаще, который уже удалился на приличное расстояние. Приближается девушка на велосипеде – она едет слишком быстро, темные волосы развеваются, подобно флагу. Ее голос перекрывает высокий звук велосипедного звонка:

      – Уйди, уйди!

      Но пес, почуяв что-то привлекательное для себя, бросается не в сторону, а под колеса велосипеда.

      Девушка резко поворачивает, выезжает на высокую траву, и велосипед заносит. Она падает на бок, тяжело приземляется, левая нога ее неестественно вывернута. Джим, находящийся в нескольких футах от места происшествия, слышит, как она ругается на немецком:

      – Дерьмо!

      Терьер мгновение выжидает, сочувственно помахивая хвостом, затем уносится вслед за хозяином.

      – Я спрашиваю, с вами все в порядке?

      Девушка не поднимает головы. Приблизившись, он видит, что она небольшого роста, худощавая, примерно его возраста. Густые волосы закрывают лицо.

      – Не уверена.

      Она говорит с трудом, прерывисто: явно не пришла в себя после падения. Джим сворачивает с дороги, идет к ней.

      – Колено? Попробуйте наступить на ногу.

      Наконец можно рассмотреть ее лицо: худое, как и вся она; узкий подбородок; быстрый, оценивающий взгляд карих глаз. Кожа у нее темнее, чем у Джима, покрыта легким загаром; девушку можно принять за итальянку или испанку, но за немку – никогда. Она кивает, встает, слегка поморщившись. Ее нельзя назвать красивой в классическом смысле, и, кажется, Джим где-то ее видел. Хотя и уверен, что они не знакомы. Во всяком случае, не были до сих пор.

      – Значит, перелома нет.

      Она кивает:

      – Перелома нет. Немного побаливает. Но жить, похоже, буду.

      Джим улыбается. Его улыбка остается без ответа.

      – Я с ужасом смотрел, как вы падали. Наехали на что-то?

      – Не знаю.

      На щеке у нее грязь; Джим борется с внезапным желанием стереть ее.

      – Наверное. Я обычно езжу очень аккуратно. Но собака бросилась прямо под колеса.

      Он смотрит на лежащий на земле велосипед и рядом с задним колесом обнаруживает большой серый камень, едва различимый